– Ступай в казарму, Мунго, и постарайся заговорить стражникам зубы. Рассказывай о чем угодно, смейся, валяй дурака, только чтобы никто из них не вздумал пойти проверить амбар!
Кивнув, Мунго отправился выполнять поручение, а Дайрмид, не без труда сдвинув тяжелый засов, открыл дверь, взял со стены факел и вошел в заветную кладовую своего родственника.
Ранальд оказался очень запасливым хозяином. Чего там только не было – толстые мотки веревок и канатов, оружие, конская сбруя, штуки блестящего разноцветного шелка и отменного льняного полотна, а также множество бочек, ящиков и мешков самого разного размера. Быстро сосчитав их количество, Дайрмид вынул из ножен кинжал и стал открывать бочки одну за другой. Осмотрев содержимое, он возвращал крышки на место.
У него всегда была отменная память на цифры, поэтому ему ничего не стоило сравнить запасы в кладовой с описью товаров, которую ему дал брат Артур. В нескольких бочках поменьше действительно находились пряности, в больших плескалось вино, судя по французским надписям – кларет и бургундское. Там же стояли фляги с оливковым и миндальным маслом.
Внимание Дайрмида привлек аккуратный штабель холщовых мешков в углу. Разрезав один из них, он подставил ладонь – на нее тонкой струйкой потекло чистое, светлое зерно. Горец внимательно посмотрел на него, понюхал и выругался сквозь зубы.
Послышался негромкий скрип двери – в кладовую вошел Мунго.
– Здесь достаточно припасов, чтобы набить все буфеты, платяные шкафы и арсеналы в Западных горах! – вполголоса сказал ему лэрд. – Большая часть товаров соответствует описи, которую мне дал Артур…
– Большая часть? – недоуменно перебил Мунго.
– Открой этот ящик и скажи, что ты думаешь о качестве ткани. А потом загляни вон в тот холщовый мешок.
Мунго начал с мешка. Несколько мгновений он рассматривал зерно, пересыпая его с ладони на ладонь, потом опустился на колени возле ящика и пощупал ткань.
– Английский лен английской выработки, – помрачнев, констатировал он. – И пшеница тоже английская!
– Да, Ранальд явно предпочитает не только английскую одежду, но и английский хлеб, – заметил Дайрмид. – Не слишком ли он любит все английское? Это опасное пристрастие! У него, похоже, налажена связь с английскими купцами, причем в описи нет ни слова об английских товарах.
– Но ведь английским купцам их король запрещает торговать с Шотландией. Может быть, Ранальд купил все это в Ирландии? – предположил Мунго.
– Не исключено, но я сомневаюсь!
– А вдруг это добыча Артура? Ведь он, похоже, участвовал в пиратском налете на английские порты…
Дайрмид покачал головой:
– Нет-нет, Мунго. Мой брат обязательно включил бы свою добычу в список: он специально составил его, чтобы я знал обо всем, что хранится в кладовых Глас-Эйлина. Если мы хотим разобраться, что здесь происходит, нам придется дождаться Ранальда.
– Может быть, Сорча в курсе его дел?
– Вряд ли моя сестра согласилась бы стать пособницей контрабандиста!
– Да, такое и представить трудно, – вздохнул Мунго. – Если б ты знал, как мне не хочется оставлять ее одну в логове Ранальда! Когда ты поедешь обратно, чтобы встретиться с королем, я, пожалуй, останусь с ней, буду ее охранять.
– Я не уеду, пока не выясню, как сюда попадают английские товары! – решительно заявил Дайрмид. – Но когда это произойдет, Сорче, может быть, действительно понадобится твоя помощь.
– Будь спокоен, я о ней позабочусь. Если нужно, с радостью отдам за нее жизнь… – тихо проговорил Мунго.
– Я знаю, – так же тихо ответил Дайрмид. – Эх, где были мои глаза, когда к ней посватался Максуин?! Но я был тогда слишком молод и не понимал, что ей нужно для счастья…
Несколько мгновений Мунго стоял, уставившись в пол, потом горько махнул рукой и вышел из кладовой. Лэрд поспешил за ним.
16
– Пожалуйста, Мунго, расскажи нам еще что-нибудь! – попросила Сорча. Она лежала у себя в спальне на кровати, утопая в пуховой перине и ворохе подушек, Мунго с Дайрмидом расположились на скамьях у очага, а чуть поодаль устроилась на маленьком складном стуле Микаэла. Прислонив к плечу тяжелую старую арфу, она наигрывала незатейливые мелодии, которым ее научила когда-то мать.
В последние дни у Дайрмида, Мунго и Микаэлы вошло в привычку собираться в комнате Сорчи на легкий ужин. Им так нравилось общество друг друга, что после ужина они нередко задерживались, чтобы поболтать. Мунго и Сорча рассказывали старинные легенды, вспоминали вместе с Дайрмидом детство, смеясь над давними шалостями и проделками. Иногда и Микаэла вспоминала какие-нибудь интересные случаи из студенческой жизни и медицинской практики в Италии. Однако большую часть времени она проводила за арфой, которую Дайрмид нашел в большой зале. Даншенский лэрд оказался превосходным певцом с таким глубоким, завораживающим баритоном, что, аккомпанируя ему, Микаэла забывала обо всем на свете и погружалась в блаженный мир грез.
Нередко, глядя на занятого разговором или молча сидевшего у камина Дайрмида, она вдруг ловила на себе его теплый, ласкающий взгляд, и тогда ее арфа начинала отчаянно фальшивить. Взять себя в руки стоило Микаэле большого труда, но она все равно очень любила эти тихие вечера и с сожалением думала, что рано или поздно ей придется покинуть и Глас-Эйлин, и Даншен, и даншенского лэрда…
Вот и сейчас она размышляла о том же, наигрывая на арфе грустную мелодию. Вывел ее из задумчивости громкий голос Мунго:
– Я неважный рассказчик. Вот Гилкрист – другое дело!
Сорча улыбнулась, и в ее глазах зажглись серебряные искорки.
– Нет, мне твои истории нравятся больше, – сказала она. – Гилкрист отлично играет на арфе и сочиняет баллады, но у него нет твоего чувства юмора. А ты всегда заставляешь меня смеяться!
– О, я польщен! – ухмыльнулся Мунго. – Мне нравилось тебя смешить еще в те времена, когда ты была противной маленькой врединой с огненно-рыжими косичками, которая бродила за нашей мальчишеской компанией, как хвостик. Впрочем, ты и сама отличная рассказчица, так что теперь твоя очередь.
Взглянув на него, Сорча тут же потупилась и вспыхнула, Мунго же не сводил с ее смущенного лица восторженных карих глаз. И Микаэле вдруг открылась тайна, которую эти двое, должно быть, скрывали даже от самих себя: они нежно любили друг друга!
Микаэла перевела взгляд на Дайрмида, который с напряженным вниманием наблюдал за сестрой и другом. «Он все знает!» – догадалась она и грустно улыбнулась, когда он поймал ее вопрошающий взгляд. Не ответив на ее улыбку, лэрд поспешно отвел глаза.
Между тем Сорча начала рассказывать свою любимую легенду про селки – людей-тюленей, которые живут в море и выходят на берег, чтобы приворожить земных женщин и мужчин. Микаэла стала негромко наигрывать мелодичный напев. Она старалась не смотреть на Дайрмида, но ее глаза то и дело помимо воли останавливались на его худом мужественном лице, а сердце сжималось от боли. Когда рассказ Сорчи подошел к концу, Микаэла закончила мелодию громким звенящим аккордом.
