Уилл повернулся к Саймону.
— Здесь мы расстанемся. Ненадолго. — Он улыбнулся.
Саймон оглянулся в сторону Темпла.
— Странно возвращаться после всего.
— Сразу найди Робера. Расскажи ему что хочешь. Он имеет право знать. Остальным скажешь, будто ездил с поручением в Балантродох и задержался из-за войны.
Саймон кивнул:
— Это почти правда.
— Не имеет значения. Все равно проверить невозможно. После гибели Брайана ле Джея британский Темпл в смятении. — Уилл хлопнул Саймона по плечу. — Не тревожься.
— А ты… увидишься с Робером?
Уилла окликнул Уоллес. Он оглянулся. Пятеро шотландцев уже выгрузили из лодки поклажу и ждали на причале.
— Со временем.
Распрощавшись с Саймоном, Уилл направился к Уоллесу, забросив на плечо свой мешок.
У Гран-Шателе их остановили стражники, затем они прошли по Большому мосту на остров Сите. Живописную группу все провожали глазами. Уоллес всегда привлекал внимание своим ростом и комплекцией, и здесь, разумеется, тоже. В дорогой тунике, добротном плаще и сапогах красавец гигант шагал, гордо вскинув голову, по мосту мимо ошеломленных цветочниц и оборвавших разговоры лавочников. Его длинные волосы, сзади убранные в хвостик, открывали покрытое шрамами прекрасное лицо. Уилл подумал, что, наверное, в первый раз не видит рядом с ним верного Грея, оставшегося командовать войском.
Они приблизились ко входу во дворец, между Серебряной башней и Башней Цезаря. Хмурые стражники с почтением приняли протянутый Уоллесом свиток с печатью короля. Уилл оглядывал узкие окна башен и потирал подбородок. Он утром кое-как побрился на корабле. Вряд ли в королевском дворце сейчас окажется кто-нибудь из Темпла, но все равно, когда гвардейцы проводили их в зал приемов, он глубже надвинул на глаза капюшон.
Приняв в прошлом году решение вернуться в Париж, Уилл горел нетерпением отправиться в путь. Однако Уоллес не торопился, желая все сделать должным образом. И прежде всего сложить с себя полномочия регента королевства. Пышность, изысканные одежды и прочее ему претили. Он предпочитал жить по своим собственным правилам. Некоторое время спустя обязанности регентов согласились возложить на себя Роберт Брюс и Джон Комин. Уоллес остался этим доволен.
Между тем Эдуард вел свое войско по Шотландии. Захватывал замки, не встречая сопротивления, вторгался в города. Серьезных столкновений почти не было, и к концу лета, когда среди воинов началось недовольство, ему пришлось вернуться в Англию. Одержанная при Фолкерке кровавая победа обошлась ему недешево. Шотландцы радовались сообщениям лазутчиков, что англичане по пути домой были вынуждены есть своих истощенных коней.
Но война не закончилась, а лишь прервалась на время.
Лишь осенью Уоллес написал письма папе Бонифацию и королю Филиппу с просьбами аудиенции. К весне от обоих пришли приглашения встретиться и обсудить будущее Шотландии, которая по-прежнему жила без короля. Джон Баллиол пребывал в заточении у Эдуарда. Летом, заканчивая приготовления, Уоллес получил весть о мирном договоре, заключенном Эдуардом и Филиппом.
Уилла перед отъездом одолевали смешанные чувства. Предвкушение возвращения к прежней жизни омрачала печаль расставания с близкими. Ободрила весть, пришедшая из Элгина. Его старшая сестра Ида выразила готовность приютить семью Изенды, и они сразу отправились на север. Дэвид поехал тоже, торжественно заверив Уоллеса, что скоро вернется и будет сражаться в его войске. Перед отъездом племянник посидел с Уиллом. Затем Элис и Маргарет обнялись с ним по очереди, а Изенда, всхлипывая, надолго припала к брату. Следом пришла для Уилла пора прощания с Селкеркским лесом, рекой, ручьями, горными вязами. А вот какими словами он обменялся перед расставанием с Кристин, об этом не ведомо никому.
Слуга поспешил сообщить королю о прибытии гостей, оставив их ждать в большом зале приемов с величественными мраморными колоннами и шелковыми драпировками. Проходившие по залу пажи и придворные с хмурым любопытством оглядывали Уоллеса и его свиту. Когда Уилл достиг возраста Дэвида, этого зала здесь еще не существовало. Да-да, напомнил он себе с неприятным чувством, именно столько лет сейчас исполнилось его дочери.
Спустя десять минут дверь, за которой исчез слуга, отворилась, и появился худой вельможа с болезненным цветом лица. Он внимательно оглядел прибывших и коротким поклоном произнес:
— Сэр Уильям Уоллес, его величество король приглашает вас пожаловать в его личные покои.
Роуз стояла на коленях у двери, приникнув глазами к замочной скважине. Филипп вошел в покои, расстегнул рубашку. Она поморщилась при виде паутины шрамов на его спине. Однажды Жанна при ней сказала одной из камеристок, что боится прикасаться к его спине. Король начал надевать шелковый наряд, и Роуз представила, как она нежно проводит по его шрамам кончиками пальцев.
— Филипп Красивый, — выдохнула Роуз.
Так прозвали его подданные. Откуда это пошло, неизвестно. Говорят, прозвище придумал кто-то из придворных, и оно быстро прижилось. Теперь же его имя произносят, всегда прибавляя «Красивый», не только во Франции, но и во всем христианском мире. На разных языках прозвище французского короля имеет разные оттенки. На английском оно звучит грубовато, на итальянском, языке детства Роуз, вычурно и изящно. А вот на французском — тонко и нежно. Как мягкий шепот: Philippe le Bel.
Услышав шаги в коридоре, Роуз застыла, готовая вскочить на ноги, если дверная ручка повернется. Но постучали в дверь королевских покоев, и она снова прильнула к замочной скважине.
Филипп водрузил на свои светло-каштановые волосы венец, постоял, задумчиво глядя на дверь, затем неторопливо произнес:
— Войдите.
Первым в королевские покои ступил Гийом де Ногаре. Роуз неприязненно прищурилась. Она терпеть не могла гнусного аскета. Зато следующий за ним гигант ее поразил. Рядом с ним даже Филипп казался плюгавым. На гиганте была туника из крашеной шерсти, на поясе — огромных размеров меч. Значит, молва не врет: легендарный Уильям Уоллес действительно настоящий витязь из сказки. Во дворце уже несколько недель говорили о скором прибытии таинственного великана с дикого севера. Он поклонился Филиппу, а затем с непринужденной улыбкой протянул королю руку, как старому другу.
Филипп глянул на ладонь размером с большую тарелку и вежливо кашлянул.
— Сэр Уильям, давайте выпьем за ваше благополучное прибытие, — произнес Ногаре и кивнул стоящему у двери слуге.
Гигант опустил руку.
— Давайте.
Неловкость постепенно рассеялась. Слуга наполнил кубки вином.
— Присядьте. — Филипп показал на два табурета рядом с кроватью. — Вы, должно быть, устали с дороги.
Уоллес принял у слуги кубок и сел. Роуз затаила дыхание, боясь, что табурет не выдержит. Но, слава Богу, все обошлось. Рядом сел Филипп, но, к неудовольствию Роуз, его загородили трое из свиты Уоллеса, одинаково одетые — шерстяные плащи, туники. Она видела только их спины.
