А утром, проснувшись, размышляла: какой она была в детстве? Помнится, всех умиляла сообразительностью, догадливостью, была себе на уме, самолюбива… Но никто не знал, что в ней постоянно гнездились тревожность, сомнения; правда, скоро она научилась скрывать свои чувства под маской гордого княжества…
Ах, скорее бы заиметь ей ребёночка!.. Тогда всё вернётся на колесо её судьбы…
Автор — тоже в кольце судьбы
(Вместо эпилога)
Авторы нередко повторяют судьбы своих героев. (Как-то историк и писатель Эйдельман предрёк свой конец в возрасте его любимых героев.) Поиски в архивах и библиотеках ничем не завершились — и вдруг! — случайная встреча, поездка, и открывается тайна кончины Екатерины Долгорукой…
Мне предложили бесплатную путёвку в санаторий под названием «Монино». Я уже побывала в двух санаториях, расположенных в бывших дворянских усадьбах. Встречалась с потомками Шереметевых, Оболенских, Гудовичей, которые жили, чувствуя за спиной взыскательность предков. А «Монино» было домом отдыха лётчиков.
Однако, подойдя к своему корпусу, на красном кирпичном доме я увидела чугунную доску с надписью: «Памятник архитектуры XVIII века». Даже не XIX, а XVIII! Значит, История опять управляет моей судьбой, и мне не вырваться из её кольца? Однако обо всём по порядку.
…Меня поразила встреча с гигантским чёрным котом. Хвост — как чёрный дым из трубы, усы — как у Будённого, а шаровары — гоголевские, и ни единого белого пятнышка! Кот вёл себя как хозяин здешних мест, что-то графское, величественное было в его повадках. А рядом с ним щеголяла абсолютно белая очаровательная кошечка. Супруги в полной красе!
Чёрный кот, которого, оказывается, кое-кто называл по имени владельца этой усадьбы — Брюс, не вертелся возле столовой в поисках пропитания, обходил стороной армию разноцветных кошек, шмыгавших под ногами. На людей он смотрел хмуро, а на белую киску — милостиво.
Местный краевед А. Н. Филимон немало поведал нам о Брюсе, ну и я, конечно, зачиталась… Выстроились имена: Нострадамус, Яков Брюс, Фауст, Мефистофель, Маргарита, русский доктор Фауст… А ещё — Пушкин и Гёте…
Читаю редкие воспоминания о молодом Пушкине и о старом Гёте. Кто-то из друзей Пушкина (Веневитинов, Жуковский, Кюхельбекер?) привёз в подарок гусиное перо, которым писал Гёте!.. (Скорее всего, Кюхельбекер, ибо его отец учился в гимназии вместе с Гёте.) И в 22 года Пушкин написал стихотворение, которому предпослал строку из «Фауста» — «Gieb meine Jugend mir zuruck» («Верни мне молодость»). Фауст тревожил воображение поэта, и он не раз возвращался к этой теме. Уж не тем ли пером Пушкин писал и сцену игры в карты в «Сценах из Фауста»?
— Кто там?
— Здорово, господа!
— Зачем пожаловал сюда!
— Привёл я гостя.
— Ах, создатель!..
— Вот доктор Фауст, наш приятель. —
— Живой!
— Он жив, да наш давно…
А затем — встречу Фауста и Мефистофеля на берегу моря:
…В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава… луч её случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как он… Но ей
Прямое благо: сочетанье
Двух душ…
Мефистофель соблазняет стареющего учёного, знакомит с юной Гретхен.
Брюс вызывает в памяти образ народного героя немцев — Фауста. Но русского Фауста-Брюса не соблазняют ни война, ни лёгкая добыча, ни красотки (хотя жена его — Маргарита). Он рад служить великому и умному царю, заниматься наукой, опытами, экспериментами.
Какое соединение имён! Читая Пушкина и думая о Фаусте, невольно вспоминаешь строки о бале у сатаны и, конечно… Михаила Булгакова.
Сегодня бал у сатаны,
На именины мы званы.
Скажи мне: скоро ль будут гости?..
Так вот почему эпиграфом к роману «Мастер и Маргарита» Булгаков взял строки из «Фауста» Гёте!
…так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы,
что вечно хочет зла
и вечно совершает благо.
И как это похоже на Брюса! Он злился на сановников, наследников Петра, имя его связывали с нечистой силой, он окружил свой дворец устрашающими масками — но сколько добра он совершил! Командовал артиллерией, подписал Ништадтский мир… Он жаждал блага, делал опыты, опасные для жизни, одолевал барьеры… Был поклонником Лютера, протестантом, а молитвы заканчивал словами «Бог» и — поминанием азов грамоты: «Альфа и Омега»…
Да, я попала в усадьбу Брюса. Но при чём тут «невеста-государыня» Екатерина Долгорукая?
Бродя по парку, наткнулась на разрушенную (но ещё живую) церковь. Пустые глазницы выбитых окон, взорванная часть стены, холодный ветер. Что за могилы возле алтарной части храма?
Какая-то женщина, из соседней деревни, помолившись на икону, встала рядом.
— Чьи это захоронения? — спросила я.
И тут, опустив глаза, увидела того чёрного кота! Он потёрся спиной об остатки памятника, бросил на меня зловещий зелёный взгляд — и скрылся…
— Кому этот памятник? — переспросила я.
— Да жене Брюса! — ответила она.
— Якова Вилимовича?
— Нет, другого… Одна жена у него была Румянцева, тут так и написано, а другая — Екатерина Долгорукая… Мало пожила только.
Вот это подарок судьбы! Я стою возле могилы Екатерины Долгорукой? Чудо?! И годы жизни, которые столько раз искала в справочниках и не находила, обозначены: 1712–1747. Значит, в год обручения княжны с Петром II ей было семнадцать лет, а ему — четырнадцать. В ссылке прожила десять лет, потом монастырь — и в Москве оказалась в 1742 или 1743 году? Встретилась с племянником Якова Брюса, стала его женой и поселилась тут, в Глинках, в долгоруковской вотчине… Но почему так скоро умерла? Тайна? Оказывается, умерла она родами…
Эта мистическая женщина не выбирала себе заурядную судьбу: или царь — или сподвижник великого царя, звездочёт, математик, учёный, пусть хотя бы его племянник… Она поднималась в обсерваторию, наблюдала за звёздами и созвездиями в лунные ночи, ждала особых знаков… Парк плотно засажен, тяжёлые ели, густой лес, и витают некие мрачные силы. Не они ли стали причиной смерти Екатерины? Да и двух дочерей Маргариты Брюс, — видно, не лучшее это место для детей…
Так вот где нашла упокоение кипучая душа княжны-красавицы! Не удалось ей сделать последнего шага, чтобы стать настоящей императрицей (а по уму и хватке могла бы!). Пожертвовала любовью ради власти… Не поняла, что гордым судьба противится, а Бог счастья не даёт…
Вспоминала ли несчастного царевича-отрока Петра II? Каялась ли, винилась ли перед ним — неизвестно. Это стало ещё одной тайной русской истории.
Иллюстрации
Петр I на смертном одре. Художник И. Н. Никитин
