— Я тоже пойду, — говорю.
Чайный дяденька говорит:
— А я пойду позвоню.
Тетенька, которая была за стойкой, ведет Звездочку в заднюю комнату. Она вся заставлена коробками, большими картонными коробками, а в этих коробках — другие, поменьше, а в тех, которые поменьше, — таблетки. На коробках, которые картонные и большие, нарисованы стрелочки вверх и написано: «Верх». И еще там написано: «Перевозить с осторожностью. Хрупкий груз»... Надо было бы написать то же самое на Звездочке. Потому что она вся такая... ну, в общем, хрупкая. Кажется, если ее уронить, она сразу же разобьется. Я не знаю, как это еще описать. До нее даже страшно дотронуться.
Чайный дяденька входит в комнату, где много картонных коробок и пахнет пыльным картоном, как будто мы сами не в комнате, а в картонной коробке, внутри. Чайный дяденька говорит:
— Они уже едут.
Тетенька, которая была за стойкой, говорит:
— Может быть, сам с ней займешься? А то мне за это не платят.
Чайный дяденька молча кивает.
Звездочка говорит:
— И где ваши таблетки?
Я молчу, не говорю ничего. Я здесь вообще ни при чем.
Мы со Звездочкой сидим в этой комнате, которая маленькая, и тесная, и пахнет пыльным картоном, как будто это вообще никакая не комната, а картонная коробка, и мы в ней сидим, ну, внутри. Как будто мы тоже таблетки, внутри большой картонной коробки, которая для таблеток. На которой написано «Верх». Только у нас настроение совсем не приподнятое. Даже наоборот. Чайный дяденька тоже сидит тут, с нами. Внимательно смотрит на Звездочку. Как будто боится, что она убежит.
* * *
Я думал, он звонил доктору, ну, чайный дяденька. Но он звонил вовсе не доктору. Он звонил двум другим дяденькам, которым ему вовсе даже и незачем было звонить. Он позвонил:
Полицейскому инспектору Изнасильнику.
Констъебелю Башка-Ананас
Чайный дяденька говорит:
— Парень ничего такого не делал. Зато девочка сделала много всего. Начала оскорблять Маргарет. В устной форме. Требовать какие-то лекарства. Говорила, что у нее есть рецепт, хотя никакого рецепта не было. Она пыталась ее обмануть. И говорила она как-то странно. И мы подумали, что она точно психованная. И наши с Маргарет опасения подтвердились. Она психанула, стала хватать с полок лекарства и запихивать их себе в джинсы.
Звездочка сидит на картонной коробке, которая большая и пахнет пылью.
Звездочка говорит:
— Я не сделала ничего плохого.
Чайный дяденька говорит:
— Тогда почему у вас в джинсах напиханы наши товары?
Звездочка говорит:
— У меня был рецепт на все эти товары.
— Не было у нее никакого рецепта. — Я качаю головой. Иногда я на нее поражаюсь, на Звездочку. Как можно так нагло врать?! — Она их стибрила. Ну, лекарства.
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— А ты помолчи.
Это он мне говорит. Я молчу. Не говорю больше ни слова.
Чайный дяденька говорит:
— Мы не стали их изымать на тот случай, если вы захотите снять отпечатки пальцев.
Констьебель Башка-Ананас хмурится и говорит:
— Я думаю, до этого не дойдет.
Звездочка говорит:
— У меня нет никаких отпечатков пальцев, — Ее джинсы набиты товарами, ну, в смысле, таблетками. Она набрала слишком много, джинсы аж распирает. Снизу джинсы приклеены к ботинкам, обмотаны скотчем. Вид у нее подозрительный, правда? Она попалась с наличным... нет, не с наличным... с поличным. И ей уже не отвертеться. Ее посадят в тюрьму.
Тетенька, которая была за стойкой, говорит:
— И нам с Санни не хочется лезть в штаны к маленьким девочкам. Мы же не какие-то извращенцы. — У нее восемь детей. Они давно выросли. И она им давно не нравится, совершенно не нравится.
Звездочка говорит:
— Я ничего не сделала.
— Сначала надо установить личности. — Констъебель Башка-Ананас достает свой блокнот, куда он записывает всех преступников. Сейчас нас тоже туда запишут. — У вас есть с собой удостоверения личности?
— Я его отдала той, другой тетеньке. — Звездочка говорит: — Ну, которая тут работает.
— Ага. — Констъебель Башка-Ананас улыбается Звездочке и говорит: — Какой другой тетеньке?
Тетенька, которая была за стойкой, говорит:
— Здесь больше никто не работает, только мы с Санни.
Звездочка говорит:
— Я его отдала другой тетеньке.
— Звездочка, — говорю. — Не надо врать. Она врет.
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— А ты помолчи.
— Это старый прием. — Я объясняю: — Она так уже делала, в баре.
— Я сказал, помолчи. — Полицейский инспектор Изнасильник грозит мне кулаком. Как будто собирается меня стукнуть. — Жалко, что ты не мой сын. Уж я бы тебе врезал. Мало бы не показалось.
Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:
— Ваши удостоверения, пожалуйста. — Он хороший и добрый. — Покажите, пожалуйста, ваши удостоверения личности.
Звездочка пожимает плечами.
Констъебель Башка-Ананас смотрит на меня, улыбается и говорит:
— У вас есть удостоверение личности?
— Нет, — говорю. — У меня нету.
— Вы разве не знаете, что, по закону, вы обязаны всегда иметь при себе удостоверение личности? — Констъебель Башка-Ананас смотрит на Звездочку. Показывает на нее своим карандашом, который даже не обгрызен снизу. Он очень занятой дяденька, этот Констъебель. Ему некогда обгрызать карандаши. Он говорит: — Как ваше имя?
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— И не вздумайте нас обманывать. Мы все проверим.
Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:
— Скажите, пожалуйста, как вас зовут. Вас обоих.
— Стейси Мозгви.
— Томас Стволер.
Констъебель Башка-Ананас все записывает в свой блокнот. Он говорит:
— Стейси, а сколько вам лет?
— Восемнадцать.
Полицейский инспектор Изнасильник ухмыляется и говорит:
— Я так и думал.
— Она опять врет, — говорю.
— А ты помолчи. — Полицейский инспектор Изнасильник говорит: — Сейчас мы допрашиваем барышню. До тебя еще очередь дойдет.
Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:
— Стейси, а если по правде? Тебе сколько лет?
