Петельщики уже садились на коней. Худой длинный воин по кличке Жердяй подвел капитану его скакуна.
Пустив вороного быстрой рысью, Валлан с удовольствием подставил взмокшее лицо под набегающий ветерок.
У скалы Красная Лошадь полтора десятка вышедших невредимыми из утренней стычки бойцов разделились. Половина, рассыпавшись по холмам редкой цепью, поскакали направо под командой полусотенника. Остальных, таким же порядком, повел налево капитан.
Нечастый лес позволял воинам видеть двух-трех ближайших соседей с каждой из сторон. Пятнадцать пар глаз зорко обшаривали пространство между стволами, склоны холмов, покрытые желтеющей перьевицей.
Нетерпение заставляло Валлана без нужды горячить шпорами коня, а когда тот набирал скорость, осаживать, чтобы не вырываться слишком далеко вперед. Еще утром он был уверен в успехе беспримерного похода, и вдруг такое разочарование. Мак Кехта, словно назло, опять ускользнула. Будто некие высшие силы помогают ей. Покровительствуют сидской ведьме. Остроухой твари. Ну уж нет! Не выйдет! Капитан петельщиков погрозил небу кулаком, процедив сквозь зубы слова черной брани.
— Командир, вроде медведь! — донесся справа удивленный голос.
Грязно-бурое пятно мелькало между деревьями в полусотне шагов.
— Подстрелить?
— Я тебе дам! За кем охотишься?
Послабив туго натянутый повод, Валлан вылетел вперед, опережая строй на добрых четыре корпуса. Линялая клочковатая шерсть нырнула за серый ствол бука, снова выглянула. Странный зверь… Да какой же это медведь?!
— Все ко мне! — выдергивая секиру, проорал капитан. — Это человек!
Щелкнула тетива одного из самострелов.
— Легче! По ногам!
Валлан стремительно настигал во весь дух улепетывающего оборванца, одетого, несмотря на середину иснивца, в грязный, прожженный в нескольких местах кожушок и меховой треух, столь же неприглядного вида.
Уже десять скачков коня разделяют их.
Пять!
Три!
Петельщик привстал на стременах, занося секиру для удара плашмя.
И тут преследуемый бухнулся с размаху на четвереньки и, подобно уходящему от своры собак барсуку, юркнул в неприметный лаз на заросшем орешником склоне холма. Только драные подметки мелькнули под носом у погони!
— Вот сволочь! — отворачивая в последний миг коня, выкрикнул Валлан.
Разрывая животному губы мундштуком, осадил. Спешился. Его бойцы останавливались, соскакивая по примеру капитана на землю.
Нора, в которую скрылся бродяга, оказалась вовсе не норой, а остатками входа в горную выработку, просевшую и обвалившуюся по причине заброшенности.
— Что за край! Куда ни ткни, дырка в земле! — возмутился коренастый десятник, становясь на одно колено и пытаясь заглянуть внутрь хода.
Одно из бревен, бывшее когда-то боковой стойкой крепи, заскрипело под прикосновением его руки и опасно зашаталось. По склону побежали ручейки пересохшей земли, мелкие камушки.
— Легче, легче! — остерег его капитан. Десятник послушно отступил и потыкал в нору копьем. Безрезультатно.
— Длинная, стерва…
— А ну, дай!
Валлан отобрал у усатого воина самострел, присел на корточки и пустил бельт во тьму. Прислушался — не ойкнет ли кто?
Тишина.
— Что делать будем, командир?
— Разбирай завал, — последовала короткая команда.
— Погоди, а как еще больше засыплет?
— Тогда давай охотников. Пусть лезут. — Петельщики замялись. В открытом бою, грудь на грудь, они не боялись никого, а вот лезть в подземелье, да еще с непрочным потолком, не хотелось никому.
— Что, нет охочих до драки? — насупился Валлан.
— Так то ж не драка, командир, — вступился за свое подразделение десятник. — Пущай туда суслики лазят.
Взгляд капитана предостерегающе потемнел.
— Брик, Сало и Пятак! — нашелся десятник. Поименованные подошли поближе.
— Ну, вот и добровольцы нашлись. — Валлан кивнул.
— Веревками обвяжитесь. Вытянем, если что. Мечи оставьте. Ножи, кастеты, если есть, самое то…
Пока трое петельщиков готовились к спуску, остальные привязали коней к деревьям и расположились рядом, готовые в любой момент прийти на помощь.
Первым в лаз нырнул Сало, юркий и узкоплечий, за ним Пятак, сжимая в левой руке самострел с укороченным ложем. Последним пополз Брик.
Какое-то время из норы доносилось шуршание, шелест осыпающихся кусочков породы. Потом вдруг в недрах холма что-то крякнуло, затрещало и ухнуло, выбросив клуб мелкой пыли в лицо нагнувшегося десятника.
— Эй, парни! — негромко позвал он, а потом во весь голос: — Брик! Сало! Пятак! Отзовитесь!!!
Слабый, приглушенный расстоянием стон был ему ответом.
— Тяни!
Десяток рук ухватились за торчащий наружу конец веревки. Дернули…
Она подавалась, но плохо.
— А ну, разом! — Валлан оттер плечом одного из воинов. — Дружно! Раз-два!!! Взяли!!!
Локоть за локтем спасательная веревка подавалась, волоча за собой что-то тяжелое, цепляющееся за все неровности.
Еще рывок, и на жухлую траву вывалился Брик, не подающий признаков жизни. Сплошная корка грязи, замешанной на крови, покрывала его голову и плечи. С пояса свисал размочаленный, оборванный второй конец веревки.
— По коням, — угрюмо бросил Валлан. — Кто б ни был, он останется там навсегда. Души Пятака и Сала об этом позаботятся.
Отроги Облачного кряжа, под холмами, ленивец, день шестнадцатый, полдень
Томительные мгновения, отмечаемые только частыми ударами трепещущего сердца, растянулись в вечность. Тело, парализованное страхом, словно оцепенело, тогда как голова продолжала работать, рисуя ужасающие картины. Темно было, как у стрыгая в брюхе. Лишь обострившиеся до предела слух и обоняние давали возможность воспринимать внешний мир, состоящий из тьмы, вони и тяжелого загнанного дыхания.
Что ж он медлит?
Или это неправильный стуканец?
А может быть, зверь в спячке и нас не слышит?
Мак Кехта заворочалась, недовольно бормоча что-то на старшей речи, и попыталась подняться.
— Эисте, феанни. Тише, госпожа, — шепнул я, придерживая ее за плечо. — Байол… Опасность…
Она, похоже, так и не сообразила, из-за чего началась заваруха. Услышав мои слова, вместо того чтобы затаиться, рванулась, чтобы вскочить на ноги:
— Этлен!
В это время источник вони и хриплых вздохов с топотом бросился по выработке… Но не на нас, а в противоположную сторону.
