Я встала.
— Сейчас вернусь, — бросила я Клаудии, чей взор яснее ясного говорил, что она не сомневается — что бы Тони ни собрался мне сказать, ничего хорошего из этого не выйдет. Все эти недели он по-прежнему держался со мной сухо и холодно.
— Привет! — поздоровалась я, не отрывая глаз от стаканчика, но потом вскинула взор на лицо Тони.
— Можно с тобой поговорить? — спросил он сквозь стиснутые зубы и вызывающе посмотрел мне в глаза.
— Последний месяц ты со мной разговаривать не хотел, — отозвалась я.
Порыв шального ветра швырнул мне в лицо пряди волос. Я крепче сжала стаканчик с кофе.
— Идем внутрь.
Тони мотнул головой на вход в Хопперовку и повернулся первым. Я оглянулась на поле. Джастин остановился и вопросительно смотрел на меня. Я неопределенно пожала плечами и двинулась вслед за Тони.
Ноги его выбивали привычный чуть неровный ритм. Он поднимался прямиком в художественную башню. Как же мне знаком был звук его шагов, легкое шарканье по деревянному полу. Я шла следом, издавая заметно меньше шума, хотя тоже была в тяжелых ботинках.
Поднявшись в башню, Тони свернул налево, к своему закутку. Мой портрет висел в раме на стене. Тони остановился справа от него, возле мольберта. За спиной у него начинались просторные открытые стеллажи, на которых ученики хранили кисти, карандаши и прочие рисовальные принадлежности.
— И о чем ты хочешь поговорить? — поинтересовалась я, сделав пару шагов в глубь комнаты и скрестив руки на груди.
— Я должен был догадаться. Конечно, это кажется совершенно невероятным, но я должен был догадаться. В смысле, с самого начала. В тебе с самого начала было что-то особенное, — проговорил Тони, словно бы уговаривая сам себя.
— Что-что?
— Когда ты начала проводить все время с Неразлучной Троицей и Джастином. Это была не ты. По крайней мере, я не думал, что тебе нравятся люди, издевающиеся над всеми кругом. Надо мной.
— Тони, ты же узнал их поближе. Ты сам с ними общался. Они не такие уж плохие, особенно Джастин.
— Это ты заставила меня с ними общаться. Против воли.
Щеки у меня вспыхнули жаром. Я не могла смотреть на Тони. Он толкнул в сторону мольберт, да с такой силой, что деревянные ножки жалобно заскрежетали по полу. Только теперь я заметила, что шкафчик Тони, находившийся за мольбертом, занавешен красной бархатной тканью.
— Что это? — спросила я.
Тони отдернул занавеску вправо. В ящике лежали стопкой восемь или девять книг. На самом верху — очень знакомо выглядящий толстый том в твердом переплете. Покрытая металлом обложка, золоченый обрез. Да это же библиотечная книга про орден Подвязки! А рядом с ней — фотография нас с Родом.
— Ответь мне, Лина. Я знаю, красть чужие фотографии нехорошо. Знаю. И я вовсе не сошел с ума. Но тогда, в тот день, как я признался тебе в любви, а потом убежал… — Тони вытащил из шкафчика фотографии и книжку и положил их на письменный стол. — А пару недель назад я разбирался с фотографиями — сортировал, всякое такое. И на каждой, на каждой ты — бледна как смерть. В смысле, ты ведь всегда физически прячешься от солнца. Это послужило мне первой уликой. Я отправился к тебе и постучался. Но ты не заперла дверь. Я повернул ручку — думал, может, ты дома, просто не слышишь. Зашел внутрь и хотел тебя там подождать. Сел на диване и ждал, пока ты придешь. Собирался извиниться, что так глупо сбежал после того, как сказал… — Он на секунду остановился, но все же продолжил: — Сказал, что тебя люблю. И вот тогда-то, тогда я и увидел.
Книга была заложена алой закладкой — и когда Тони открыл том, сердце едва не выскочило у меня из груди. Указательный палец Тони упирался прямо в изображение Рода. Я ахнула — скорее нервно икнула, как бывает, когда вы не можете даже дышать толком после пережитого потрясения.
— На столе лежала вот эта книга. Открытая на этой самой странице. Я и раньше ее видел, да только никак в голове не связывал одно с другим. А теперь заглянул на страницу, на которой ты оставила. А потом — совершенно случайно — на твое бюро. И этот же самый тип глядел на меня с фотографии!
— Ты украл их у меня? Когда?
— Несколько дней назад. И после этого все словно с цепи сорвалось. Я никак не мог перестать об этом думать.
Тони снова показал на гравюру.
— Объясни-ка мне, Лина. Как человек, живший в 1348 году, мог оказаться на этой фотографии, на которой вы стоите с ним вместе? И все эти мечи на стенах, флакончик с пеплом на шее. И ты не выносишь солнечный свет.
— Да как ты посмел? — прошептала я. У меня даже уши горели. Пальцы тряслись. — Ты даже не поговорил со мной.
Тони последовательно, один за другим перечислил все приметы… все мои тайны. Сняв шапку, он провел пятерней по волосам. Я стояла почти на самом пороге, тяжело дыша, широко раскрыв глаза. На голове выступили капельки пота.
— Неужели ты? Боже! — Тони перевел дыхание и докончил фразу: — Неужели ты — вампир?
Я ничего не сказала. Мы стояли, яростно меряясь взглядами. Где-то снаружи ученики слушали громкую музыку, болтали друг с другом. Я облизала внезапно пересохшие губы.
— Ну же, Лина. Ты всю осень сидела в тени — да и сейчас всегда выбираешь тень. Ты знаешь систему кровообращения, биологию. Даже вскрывать кошек умеешь.
— Прекрати!
— Любишь ножи. А в первый день нашего знакомства сказала, что говоришь на двадцати пяти языках. Я сам слышал, как ты говорила по меньшей мере на десяти разных языках.
— Я сказала, прекрати!
— Ты вампир! Сознавайся!
Ярость, что так долго ждала во мне, наконец выплеснулась на поверхность. Одним броском преодолев комнату, я швырнула не ожидавшего такого поворота событий Тони о стену и придавила к ней, придерживая локтем за горло. Он бы, наверное, мог оттолкнуть меня, но даже не попытался, а так и замер, ошалело открыв рот и глядя мне в глаза.
— Хочешь знать правду? Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что ты — жалкий влюбленный сопляк, одуревший от ревности. Ты всегда был набит суевериями, а все твои так называемые наблюдения отлично туда укладывались. Говоришь, ты меня любишь? Да ты вообще знаешь меня?
Отпустив его, но все так же пристально глядя в глаза, я попятилась к столу и схватила лежавшую на нем фотографию. Тони потер шею.
— Ты был моим другом, — процедила я, еще на несколько мгновений задержала на нем взгляд, а потом повернулась и со всех ног бросилась прочь из башни.
Глава 23
Пляж Уикхэма был пуст и безлюден, но я все равно устроилась на привычном месте — на каменной стене. Пологие волны бились о берег в мерном, успокаивающем ритме. Кое-где виднелись белые барашки. Я пыталась осмыслить произошедшее. Если Тони отгадал мою тайну — значит, и другие тоже догадаются, это лишь вопрос времени. За то короткое время, пока я бежала от хопперовского корпуса до пляжа, я успела решить, что завтра же отправлюсь в банк и спрячу все вампирские фотографии и прочие сокровища прошлой жизни в какой-нибудь сейф покрепче. А заодно пора и сменить обстановку в квартире.
