— Ты кто? — первым проявил любознательность Дубовиков.
— А ты кто? — невежливо вопросом на вопрос ответили ему.
— Я капитан Дубовиков.
— Да?! — удивился человек в сапогах. — А я конюх.
— А чего ты в лесу делаешь?
— А ты чего?
— Да я вот в передрягу попал…
— Да?! — опять удивился человек в сапогах. — А я лошадей ищу…
— Лошадей?
— Лошадей.
«Да вот же они — только что тут были!» — хотел подсказать конюху капитан… Но почему-то передумал, не подсказал.
Ему почудилось даже, что из-за деревьев смотрят на него, оценивая его намерения, бархатные темные лошадиные глаза.
— А чего ты их ищешь? — вместо подсказки поинтересовался капитан.
— Да убежали ведь — вот и ищу!
— А давно убежали-то?
— Да уже весной. В мае, кажется.
— Так зима же уже?
— Вот я и думаю, раз зима уже — может, они вернутся?
— А почему они убежали-то? — снова поинтересовался капитан.
— Да убегают вот, работать не хотят. Как лето — так в бега…
«Наши лошади!» — подумал капитан.
— Вот что, конюх… — попросил он. — Ты бы меня развязал!
— Да?! — опять непонятно чему удивился человек в сапогах.
— Да, — заметил капитан. — Мог бы и сам догадаться. Думаешь, я тут ради спортивного интереса стою?
— Да я что… Я могу и развязать, если надо… И конюх, не торопясь, как и полагается в сельской местности конюху, принялся за дело.
Так капитан Дубовиков обрел наконец долгожданную свободу и вернулся в Москву.
А давнишний приятель Дубовикова, работающий в органах, тот самый, что снабдил капитана информацией о хмыре, оказался настоящим приятелем… Да что там… Настоящим другом!
Узнав о том, какой суровой смертью мог погибнуть капитан Дубовиков, приятель наплевал на «разработку», в который находился подозреваемый хмырь…
Более того, он, как настоящий друг, наплевал и на «поимку с поличным».
К вечеру следующего дня, когда так счастливо избежал гибели капитан Дубовиков, на красивых берегах озера Заволок появился милицейский «газон»… И в доме хмыря был устроен такой шмон. Сам хмырь же, поднятый с постели неожиданным милицейским налетом, стоял в трусах в сенях своего дома и стучал зубами, как еще недавно это делал Дубовиков.
— Ну, понял теперь, какая погода в декабре? — заметил, проходя мимо него, капитан.
Хмырь дрожал и только молчал, потупившись.
— Зачем ты меня по башке-то огрел? — поинтересовался капитан. — Дурак, что ли?
— Дурак, — согласился хмырь.
— Смысла ведь никакого?
— Никакого.
— .А чего ж?
— Испугался.
— А чего испугался-то? За грабителя, что ли, меня принял?
— Не-е…
— А за кого?
— За милиционера.
— Похож разве?
Хмырь опять смущенно потупился:
— Да у вас на лбу написано сейчас арестуете, — помолчав, наконец признался он.
— Вот как?
— Ну, я и испугался. И тут… смотрю: дубина валяется! А вы как раз наклонились… Ну я и того! Вас! А потом уж и думать стал… ну, что теперь мне с вами делать?
— И придумал! Умен, нечего сказать. — Дубовиков только махнул рукой. — А если б я там замерз?
Хмырь только пожал плечами.
— Дубину он увидел… видите ли… — пробормотал капитан.
— Да я ж это… я не подумавши… Не со зла… «Вот минус профессионалов, — подумал капитан, — простые смертные отчего-то за версту чувствуют наше появление. Видно, как только появляемся — сразу несет от нас милицейским профессионализмом».
* * *
"Хороший шмон он вообще-то любые, ювелирной тонкости «разработки» за пояс заткнет. Может, оно и к лучшему, что так вышло… — думал давнишний приятель Дубовикова, до сих пор в отличие от самого капитана работающий в органах.
Может, оно и к лучшему, что так — экспромтом… А то пасли бы этого хмыря еще лет сто, выслеживали — время дорогое теряли…"
Итоги проведенной операции подтверждали все подозрения милиционеров. А обнаруженные вещественные доказательства вполне оправдывали затраченный на «экспромт» бензин.
Но более всех был доволен сам капитан Дубовиков… То, что нашли по сарайчикам в заброшенном хуторке у этого хмыря, право же, стоило его опасных для жизни приключений.
«И как это я догадался! — нахваливал себя капитан. — Связать вместе Анин вопрос об угнанной из Катова машине, милицейскую информацию о том, что под в Тверью базируется какой-то тип, промышляющий угоном машин в столице… И место, где найден был труп Селиверстова! Тоже Тверь, между прочим!»
Эта удача и собственная проницательность несколько смягчали неприятные ощущения капитана от случившегося конфуза… И как это он, профессионал, позволил этому олуху огреть себя по голове какой-то дубиной, валявшейся на тропинке?!
Если бы довольный завершением операции Дубовиков знал, как близко от озера Заволок и от него самого была в тот момент Светлова в компании с зеленоглазой воинственной блондинкой Алисой.
* * *
Кольцевая. Ленинградка. Подмосковные поселки и деревеньки. Снег, черные деревья… Всю дорогу Алиса угрюмо молчала. Словно копила силы для чего-то им предстоящего. Ну, а Светлова благоразумно на беседу не напрашивалась.
Наконец машина остановилась.
Они приехали.
Алиса вышла из машины и подошла к уже хорошо известным Анне воротам.
Ворота были снова закрыты.
Светлова с интересом наблюдала за своей спутницей. У зеленоглазой блондинки, надо сказать, было при этом такое выражение лица, будто она сейчас вытащит «кольт» и раза три пальнет… Ну как это у них полагается… По замку.
Однако Анина спутница просто достала ключ и открыла ворота.
— Этот замок я еще сама ставила, — объяснила она Ане.
Навстречу выскочил, грозя бешеным лаем, лохматый черный ньюфаундленд.
Но Алиса только взглянула на эту «гору», и та, жалко стушевавшись, повизгивая, задом, на брюхе, уползла куда-то в сторону.
— Годзилла… — снова объяснила она Ане. — Это он так приветствовал меня! Такой же дармоед и прохиндей, как его хозяин. Я его еще щенком помню.
— Кого — щенком?
— Годзиллу, конечно. Не хозяина же…
