Медленно движемся в темноте. Лобовые огни потушены. Как иначе подкрадешься на шестисоттонной субмарине к подводному бункеру мистера Чу.
Взгляд Ангела уходит куда-то в себя:
— Это близко. Берите левее. Теперь медленно. Двигайтесь совсем медленно.
Капитан отдает команду и берет очки ночного видения. Те самые, которые Газзи клянчит уже сто лет. Если бы капитан был попрозорливее, он бы все их хорошенько пересчитал, прежде чем нас на субмарину пускать.
— Здесь, — говорит Ангел.
Чуть в стороне вырастает огромный прозрачный купол. Точно кто-то покрыл им футбольный стадион и бросил в океан на глубину тысячи футов. Как из фильма про Джеймса Бонда. Надо сказать, конструкция эта очень умная. Ее, видно, так делали, чтоб она с морским дном сливалась. Если бы мы не знали, что Чу где-то здесь прячется, да если бы у нас биноклей и очков ночного видения не было, мы бы прошли рядом и ничего не заметили.
Подходим ближе. Мне теперь видно, что он вовсе не весь прозрачный. Сверху металлический, а в середине — ряд стеклянных окон. Три герметических входа могут впускать и выпускать подводные лодки. Значит, у мистера Чу имеется глубоководная флотилия. Он что, с каким-то морским флотом связан или сам так богат, что свой собственный флот держит?
— Отсюда Гора почти не слышно, — расстроенно говорит Ангел. Она поднимается и сбрасывает полотенце. — Мне надо снова выйти наружу.
У меня имеется миллион тонн доводов, почему ей никуда не надо выходить. Но мы полностью зависим от наводки морских монстров. Они, кстати, зовут себя крелпами.
В итоге приходится смириться с неизбежным. Включая и то, что мне самой неминуемо придется вылезать в океан вместе с Ангелом.
— Ладно. — Я тоже снимаю полотенце. — Я с тобой.
— Ой, Макс, спасибо. — Ангел хватает меня за руку и вприпрыжку бежит со мной рядом к гермокамере водолазного люка. Все как в добрые старые времена. За исключением того, что мы на дне океана, собираемся на переговоры с морскими монстрами и готовимся спасать мою похищенную маму. А так — все как всегда.
На сей раз никто не протестует. Никто нас не останавливает. Клык смотрит на меня, и глаза его полны надежды. Я криво ему улыбаюсь. Сцены душераздирающих эмоций лучше получаются на пороге неизбежной смерти. Так что сейчас им не время.
Надеюсь. Я очень-очень надеюсь.
74
К сожалению, вода в океане не потеплела градусов этак на пятнадцать-двадцать. Как была кошмарно холодной, так и осталась. И пока мы с Ангелом медленно плывем к огромному куполу, я ее обгоняю и даю волю самым нелицеприятным словам и выражениям. И про температуру, и про давление, и про многое-многое другое.
Мы покрыли уже сотню ярдов. Темную подлодку позади в черной воде совершенно не видно. Я знаю, наши следят за нами в бинокли, очки и все перископы ночного и подводного видения. Хочешь не хочешь, а надо держать гордое лицо, даже зубами особо не постучишь.
Купол освещен и внутри разделен на комнаты. Какое бы стекло они ни использовали для окон, оно никак не тоньше пары футов. Так что внутрь заглянуть хоть и можно, четко ничего не увидишь — все в полутьме и искажено.
Решаем осторожно проплыть вокруг. Вот комната, до отказа набитая компьютерами и всякими приборами. Вот еще одна. Здесь столько спящих робиотов, что яблоку негде упасть. Вот еще несколько — они больше на жилые помещения похожи.
Наконец, когда мы уже сделали почти полный круг, я хватаю Ангела за руку — гляди!
Несколько маленьких серых камер-отсеков отделены от основного массива обитаемого пространства. В одной из них лежит на боку маленькая хрупкая фигурка. По полу разметались длинные черные кудрявые волосы. Это мама! Моя мама! Она жива?
Зависнув в воде, Ангел не сводит с нее круглых испуганных глаз.
«Стекло слишком толстое — нам его не разбить», — думаю я, и Ангел кивает.
«Торпеду тоже нельзя — она маму убьет». — Ангел снова кивает.
«Может, на субмарине у нас какое-то сверхмощное сверло найдется? Или, может, попробовать купол через люк штурмом взять?» Ангел с сомнением нахмурилась.
И тут я замечаю нечто странное. Более странное, чем сам купол. Нигде поблизости нет ни одной рыбешки. Ни единой. На такой глубине вообще не скажешь, что живность кишмя кишит. Но некоторые безумные выродки и уроды все равно водятся. И не только монстры-мутанты, порожденные радиацией. Но вокруг купола — ни-ко-го. Даже морские звезды и ежи, и те к куполу не приклеиваются.
И как только я это понимаю, загадка сама собой разрешается: мимо проплывает какое-то змееподобное создание и направляется ближе к куполу. Вдруг раз… Некая невидимая сила бьет его током. Насмерть. Вдоль всего тела пробегает яркая искра, создание пару раз конвульсивно дергается и медленно идет ко дну.
Мы с Ангелом пятимся на несколько ярдов.
Значит, штурм исключается. Мама здесь, рядом, а мне до нее не добраться. Вот она там лежит, обессиленная, неподвижная. Она, конечно, жива. Не может быть, чтобы они ее убили. Не может! Не может?
С озабоченным и озадаченным видом Ангел поворачивает голову и всматривается в темноту. Чуть в стороне, напрягши острое зрение, вижу смутные корявые и кособокие очертания крелпов. Ангел наклонила голову и смотрит на них, точно прислушивается. Спустя минуту она кивает:
— Крелпы говорят, что хотят помочь.
— Как?
— Пока не знаю.
Меня с силой толкает вздувшейся массой ледяной воды, и громадный крелп, тот самый, которого Ангел называет Гором, проносится мимо, чуть не перевернув нас вверх тормашками. Он подплывает к куполу, его снова и снова бьет током, но ему защитное электрическое поле нипочем.
— Давай за ним, скорее! — командует Ангел. — Он замкнул электрическую сеть.
Мы устремляемся за Гором, стараясь двигаться за ним след в след. Готовлюсь к тому, что меня сейчас страшно ударит током. Уф! Пронесло! Как могу быстро подплываю к окну маминой камеры. Стучу в него изо всех сил, но мама не шевелится.
Чуть в стороне Гор прижался к стеклу окна. Представляю себе, какую кошмарную картинку увидят те, кто сидит внутри. И вправду, кто-то заметил ужасную рожу монстра, и даже через толстое стекло видно, как рот человека исказился в истошном крике. Люди забегали как ошпаренные, кто-то открывает дверь в комнату спящих робиотов.
Мама по-прежнему не шевелится.
Сердце у меня от отчаяния остановилось. Неужто мы опоздали? Неужто все наши усилия теперь напрасны?
Люди в ужасе уставились на прилипшее к стеклу чудовище невероятных размеров.
— Смотри! — Ангел чем-то страшно возбуждена и показывает на окно. — Макс! Смотри!
Ничего себе! Густой черный гной сочится из язв Гора и стекает вниз по стеклу. И каждый подтек буравит глубокую борозду.
