– Хотите кофе или чаю? – спросила она с неприкрытой надеждой, что гость откажется.
– Нет, спасибо.
– Садитесь, пожалуйста. Значит, вы подозреваете, что Габриэле похитили?
– Похитили?
– Так мне сказал тот человек.
Дзен заставил себя улыбнуться.
– Ах, этот, мой коллега из службы карабинеров. Это был оперативный сотрудник низшего звена, которого не проинструктировали должным образом. Приношу извинения за ошибку, сеньора. Нет, ничто не указывает на похищение. Тем не менее у нас есть основания полагать, что жизни вашего брата угрожает опасность. Один из его бывших армейских сослуживцев недавно был убит в Кампьоне д'Италия. Его звали Несторе Сольдани. В его машину подложили бомбу. Возможно, вы видели это в новостях.
Паола Пассарини неопределенно махнула рукой.
– Какое отношение Сольдани имеет к Габриэле? Я никогда не слышала от брата этого имени.
– В ходе поиска убийц обнаружились факты, о которых я вам пока не могу рассказать, поскольку продолжается следствие. Если коротко – появились данные, укалывающие на то, что ваш брат невольно мог оказаться причастным к делу, из-за которого убили Сольдани. Хочу подчеркнуть: мы вовсе не подозреваем сеньора Пассарини в какой бы то ни было причастности к убийству. Напротив, опасаемся, что он может стать следующей жертвой. Тот факт, что он исчез из дома и с места работы на следующий день после гибели Сольдани, свидетельствует в пользу этого предположения. Именно поэтому чрезвычайно важно найти его как можно скорей.
Каскад механических, действующих на нервы басовых аккордов сотряс квартиру.
– Сиро, выключи! – крикнула Паола.
Пытка для ушей невозмутимо продолжилась. Паола вскочила, метнулась в другой конец помещения, открыла дверь и исчезла за нею. Минуту спустя тишина была восстановлена, женщина вернулась и, ничего не объясняя, снова села напротив Дзена.
– Брат не связывался с вами после своего исчезновения? – спросил он.
– Нет, я же вам сказала. Вернее, тому человеку. Ни разу.
– Вас это не удивило?
– Вовсе нет. Мы никогда не были с ним близки. Он месяцами может не звонить. Габриэле интересуют только его книги. Он всегда был погружен в себя.
– Тем не менее он записался в армию добровольцем.
– Это была лишь попытка заслужить одобрение отца. Когда мы были молоды, звездой в семье считался Примо. Прекрасный гимнаст, еще раньше – футболист, большой, физически сильный, полный энергии. Отец его обожал, а нас двоих просто не замечал. Я-то не переживала, поскольку была более близка с матерью, а вот Габриэле это больно ранило, потому он и ушел в себя.
– Но все же пошел в армию, – настойчиво повторил Дзен.
– После того как умер Примо. Погиб в автокатастрофе. Наш отец был героем войны и всегда мечтал, чтобы Примо стал военным. А тот не хотел. Когда он умер, Габриэле попробовал узурпировать его место, исполнив отцовскую мечту.
– Ваши родители еще живы? Может, они знают, где ваш брат?
– Отец умер от удара двенадцать лет назад, после чего мама переехала в Австралию. Она живет там на животноводческой ферме нашего дяди. Они гораздо ближе друг другу, чем мы с братом. Надо сказать, что отцовское завещание тоже не способствовало нашему сближению. Половину имения он оставил нашей матери, а большую часть остального – Габриэле. Его идея состояла в том, что замужнюю дочь должен обеспечивать муж. Это объясняет, как мой брат сумел стать хозяином элегантного маленького магазина антикварной книги, не говоря уж об очаровательной квартирке почти в самом центре города.
Дзен изобразил сочувствие…
– Вам это должно было быть очень обидно?
– Конечно. Нож в спину из могилы. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему мы с Габриэле так редко видимся.
Из двери в конце помещения вышел молодой человек.
– Парацетамол, – коротко произнес он.
– Ты заболел, дорогой? – всполошилась Паола.
– Просто похмелье. Но оно меня раздражает.
– Флакон стоит на второй полке шкафчика, что за дверью в ванной. Хочешь, я принесу?
– Нет.
– Не забудь запить таблетки стаканом молока. Этот препарат содержит кислоту. Если не запить молоком, он будет раздражающе действовать на слизистую желудка.
– Отстань.
Юноша сердито отвернулся.
– Значит, у вас нет никаких соображений относительно того, где может быть ваш брат? – спросил Дзен, испытывая некоторую неловкость оттого, что пришлось стать свидетелем семейной сцены.
– Ни малейших. Возможно, уехал за границу. Он часто ездит в Париж, Лондон, Амстердам, еще куда-то – пополнять ассортимент своего магазина.
– А он не мог отправиться в гости к вашей матери в Австралию?
Паола Пассарини решительно покачала головой.
– Я бы знала. «Почему ты тоже не приехала? Я уже год тебя не видела!» И так далее, и так далее.
Зазвонил телефон, но Паола не успела снять трубку – сын опередил ее. Подойдя к арке, отделявшей одну часть жилого помещения от другой, она стала напряженно вслушиваться, однако молодой человек нарочно говорил очень тихо.
– Боюсь, это все, что я могу вам сообщить, – сказала она Дзену, возвращаясь на место.
Дзен кивнул и встал.
– А как насчет вашего мужа? – спросил он.
Паола насторожилась.
– Моего мужа? При чем тут мой муж?
– Я подумал, что, вероятно, у него есть какие-нибудь соображения относительного того, где может быть ваш брат?
– Что ж, вы, конечно, можете поинтересоваться у него самого.
Она посмотрела на Дзена так многозначительно, что он наконец понял.
– Простите, я думал… – Он кивнул головой в ту сторону, откуда был слышен приглушенный голос.
– Это мой сын Сиро, – последовал ответ.
– Понимаю.
– Он пишет программы.
– Программы?
– Для компьютеров. И посылает сделанную работу по Интернету, поэтому нет необходимости каждый день ходить в контору. И еще он помогает мне со счетами по хозяйству. Это удобно для нас обоих.
Говорила она в несколько агрессивном тоне, что заставило Дзена усомниться в правдивости ее версии. Она вышла замуж рано, догадался Дзен, вполне вероятно, по причине беременности, чтобы «заработать очко» так же, как старался сделать это ее брат своим вступлением в армию. Но брак распался, и теперь она отчаянно держалась единственного оставшегося в ее жизни мужчины, чтобы не оказаться совсем одной. Дзену стало жалко Паолу Пассарини, хотя было в ней что-то нездоровое. Дзену пришла в голову мысль о фрукте, который был сорван зеленым и начал гнить, так и не созрев.
