class="p1">«Гудков и Уолкер», — прочитала Ирина название, а ещё чуть ниже: «Воронежская сыроварня». Под стилизованным логотипом была фотография мужчины. Молодой и бородатый, он задорно смеялся, а из его рта вылетало комиксное облачко с надписью: «Потому что не будет больше вашего итальянского сыра!»
По всей видимости, профессиональный юмор для своих.
Зря-зря-зря…
Зря Ирине Скуфидонской не надели на голову мешок или пакет, или что-нибудь ещё. Потому что даже без этой вывески то место, в которое их с Шестаковой привезли, было максимально приметным. Вон дымит труба ТЭЦ.
«Даже не так, — поправила себе Ирина. — Вон дымит труба Воронежской ТЭЦ. Теперь это очевидно».
А вон мост. Точнее, самый ближайший к Воронежской ТЭЦ мост. А вон ангары. Раз, два, три… ага. Их с шаманкой завели в третий от реки ангар, что расположился рядышком со съездом с ближайшего к Воронежской ТЭЦ моста. Минуту наедине с сетью, и Скуфидонская сможет вычислить свои координаты вплоть до долготы и широты.
Снаружи сыроварня выглядела как обычный, самый типовой полукруглый арочный ангар. Внутри тоже. Ну… почти. Потолок был коричневым, цвета промышленного утеплителя. По ушам сразу же бил гул системы кондиционирования.
В заводской, не самой уютной полутьме вдаль уходили длиннющие железные стеллажи. А на стеллажах этих лежали круглые сырные головы. Здоровенные и тяжёлые даже на вид.
Да…
Кое в чём Тамерлан ошибся. Покойный Гудков заимел себе сыроварню не в качестве подставной фирмы. Точнее, не только в качестве подставной. Он решил совместить дело и удовольствие, а перевалочную базу с хобби.
А странность, отсутствие что прибыли, что произведённой продукции, произошла потому, что производить Гордей Гордеевич собрался пармезан.
Не дешёвый аналог, твёрдый сырок с правильными усилителями вкуса, а вот прямо настоящий. Выдержанный в надлежащих температурных условиях не менее трёх лет.
Потому-то и не продавалась продукция, первая партия попросту не успела созреть. А теперь уже, скорее всего, и не успеет. Главный ценитель отошёл в мир иной.
Итак, Скуфидонскую приковали наручниками к одному из стеллажей, а всё так же связанную по рукам-ногам шаманку положили рядом. Сю процокала на каблучках мимо них, едва удостоив каждую быстрым взглядом. Махнула рукой своим людям, после чего рядом с девушками встал караул из пяти триад, и удалилась куда-то за стеллажи с сыром.
— Бли-и-ин, — протянула Шестакова и вдруг разревелась.
— Тише-тише-тише. Что случилось?
Ксюша попыталась объяснить, но не получилось. Сейчас её речь больше всего напоминала рандомный перебор всех гласных звуков, перемежающийся с всхлипыванием, поскуливанием и шумным втягиванием некстати убегающей сопли.
Бесстрашная, в одиночку ограбившая самый опасный клан Сингапуга, а после также в одиночку собиравшаяся его размотать шаманка не вынесла испытания беспомощностью.
— Тише-тише-тише.
Для проформы Ирина подёргала наручники, затем опустила их как можно ниже, насколько вообще позволяла перекладина, легла на пол и одной рукой смогла дотянуться до шаманки.
— Ти-и-и-ише, — как таковых открытых участков тела у мумифицированной Шестаковой не было, а потому гладить её пришлось по лицу. — Ну всё-всё-всё…
Внезапно Скуфидонской захотелось утешить её, спев колыбельную. И так же внезапно, она поняла, что ни одной колыбельной не знает. Для того, чтобы положить обожаемый кей-поп на совершенно другой мотив, нужно было как минимум знать язык. И потому-то она начала вспоминать всё подряд.
И почему-то «всё подряд» оказалось именно теми песнями, что частенько звучали в машине у брата:
— Тёмный мрачный ко-ри-дор, — на мотив «баю-баюшки-баю» пропела Ирина. — Я на цыпочках, как вОр, — и по канону чуть взвизгнула на последнем слоге.
Дальше рифма ломалась, а потому:
— Потеряли своё «Я». Два военных кораблЯ.
И снова!
— Надо мною ти-ши-на, — ещё раз попыталась Ирина. — Небо полное дож-дЯ. Дождь проходит сквозь меня…
И опять! Ну кто ж так сочиняет!
— Ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля, — смирилась Скуфидонская.
И тут поняла, что зря старается, потому что из-под ладони раздался храп. Милый, девичий, с присвистом.
— Ну вот и хорошо, — улыбнулась Ира, подтянулась и села, облокотившись на головку пармезана.
Всё то время, пока они добирались до Воронежа, Скуфидонская без остановки думала над тем, как сбежать или хотя бы вызвать подмогу. Теперь у неё, как минимум было понимание, куда её вызывать.
Так что осталось всего-ничего. Взломать наручники, отвлечь охрану, выйти в сеть…
И связаться с Тимом. В этом она ни капли не сомневалась. Несмотря на то, что она наговорила брату, на то, что ей не дали передать весточку хакеру, Ирина не сомневалась.
Тамерлан на её стороне. Он не будет, словно герои сопливых мелодрам, смотреть на её имя на экране и вздыхать, а после прятать смартфон в карман. Не будет игнорировать сообщения из-за глупой обиды.
Он был прав с самого начала, подозревал, тревожился и искренне хотел помочь, а она просто не заметила. На лицо Ирины невольно наползла улыбка. Рыцарь в растянутых трениках. Он и сейчас, наверняка, роет сеть в поисках похитителей.
Вместо мыслей о побеге Ирина стала думать о Тамерлане.
Думала-думала-думала и что-то так устала, да ещё и стресс от похищения выматывал, — что сама не заметила, как вдруг отрубилась.
Пустота.
Темнота.
И никакого намёка на сновидения. После всего пережитого ей было максимально хорошо и уютно.
Сколько Скуфидонская провела в этом счастливом забытье непонятно, но выдернул её оттуда крик:
— Лунто-о-о-оу!
Мимо неё пробежал старик-сингапурец. Тот самый, что в уже закончившемся представлении отыграл роль отца Чао. Теперь вальяжности в нём было ни на грамм. Старик был крайне взволнован.
— Лунто-о-оу!
Тут же откуда ни возьмись материализовалась Сю, и старшие триады завели меж собой оживлённый разговор на родном языке. О чём, вообще непонятно. Но то, как засуетились косоглазые, Иру очень порадовало.
Кажется, у них появилась надежда.
Призрачная?
О, нет!
Ублюдки хаотично бегали туда-сюда, орали друг на друга и доставали оружие. Двое магов-физиков уже завалили несколько стеллажей и сделали из них подобие баррикады. А сама Сю, после того как раздала бойцам ценные указания, начала превращаться в банши.
— Близость битвы налицо, — пропела Ира, не в силах сдержать улыбку. — Ща сломают вам лицо…
* * *
Человек, который додумался поставить маячки на весь автопарк Василия Ивановича Скуфидонского, обязательно получит премию. Ну… если доживёт до Сингапура, само собой. А вот человек, который просохатил приближение тревожных точек к Воронежу понесёт наказание уже сейчас. Безо всяких если.
Что делать, если это один и тот же человек, совершенно непонятно.
Но так ведь сейчас вообще многое непонятно. Паника, неразбериха
