обдало приятной прохладой и смесью запахов: пареной тыквы, кедрового одеколона, духов.
Альберт залетел в комнату первым, проскользив пару метров по паркету, и высыпал на одеяло Рины дюжину крупных яблок разных цветов и форм.
«Выглядит как обычно», – с волнением подумала Рина.
– Пока валяешься тут, помогай мне, сестрица! – От этого «сестрица» в груди мгновенно растаял противный ком. – Ешь побольше и не выбрасывай огрызки! Я достаю из них косточки, буду потом сажать! – Брат вынул из-за пазухи банку, заполненную уже наполовину. – И ты все еще должна мне желание!
– Доченька! – Папа душисто расцеловал ее в обе щеки. Каким-то неимоверным образом даже в самой простой рабочей одежде он умудрялся выглядеть так, будто вот-вот отправится на королевский прием. – Как твое самочувствие?
– Хорошо, – ответила Рина, все еще не давая себе слишком бурно реагировать на происходящее. – А мы где?
– В одном из целых домов! – с готовностью сообщил Альберт. – Это самый первый дом в городе, который починили кудесники! И его отдали нам, чтобы ты отдохнула и вылечилась. Здорово, правда? В столице сейчас большая стройка! – Он махнул в сторону окна. – Чиним все подряд, папе даже пришлось тряхнуть стариной и вспомнить свои навыки столяра!
– Я еще не настолько стар, чтобы иметь подобные части тела, которыми можно было бы трясти, – ответил папа очень серьезно, и Рине пришлось нарушить свое правило не смеяться.
Когда папа с Альбертом ушли, их сменила бабушка Вельма. Хотя мама упоминала семейного врача, до Рины как-то не сразу дошло, что бабушка тоже решила остаться в реальном мире, несмотря на разруху и то, что ее особняк переживал не лучшие времена.
– Ну, как ты себя чувствуешь, дитя?
Бабушка не отказалась от неудобных платьев и корсетов даже в такой некорсетной ситуации, когда ее осанка никого не волновала. Рине уже надоело отвечать одно и то же, и она заявила:
– Я хочу стать актрисой. Только это пока секрет.
Лицо бабушки вытянулось, побелело, потом порозовело. Она плотно сжала губы – ну точно как мама недавно – и произнесла:
– И что я должна тебе на это ответить, Катрина?
– Это зависит от того, помнишь ли ты наш с тобой последний разговор.
– После которого ты сбежала с каким-то мальчишкой, да еще и заставила кузин помочь тебе в этом гнусном деле? – Тонкие черные брови бабушки изогнулись крыльями хищной птицы, а глаза сузились до щелочек, но почему-то было совсем не страшно, и стать ниже ростом Рине не захотелось. Возможно ли, что Вельма и сама обладала большим актерским талантом? – Ну что ж. – Она расслабила мимику и превратилась просто в усталую, немного огорченную бабушку. – Одна актриса у нас в семье уже есть. Как-нибудь вытерплю и вторую. Хорошо хоть твои кузины разлюбили оперу! – Она неспешно поднялась. – Тут к тебе еще один гость. Скажи ему спуститься к обеду, когда поговорите, а я пойду помогу твоей матери накрыть на стол. – У самой двери бабушка остановилась и добавила: – Я вообще-то считаю, что это недопустимо!
«Накрывать на стол с мамой или быть актрисой?» – подумала Рина.
Бабушка открыла дверь, на пороге которой стоял Клим, выполнила с ним ловкую рокировку и оставила его наедине с Риной. Вот теперь стало ясно, с каким неслыханным неприличием пришлось смириться бабушке Вельме.
«Я, наверное, просто уродина сейчас!»
Рина спешно пригладила здоровой рукой волосы и почувствовала помидорную болезнь Альберта на своих щеках.
Еще минуту назад ей казалось, что волнения и тревоги больше над ней не властны, но стоило появиться Климу, как Рина залилась краской и натянула одеяло до самых глаз – наверняка опухших.
– Если ты тоже спросишь, как я себя чувствую, я брошу в тебя яблоком, – пригрозила она.
Клим рассмеялся.
– А я не против яблок. Твой братишка за последние пару дней расписал мне все их прелести.
– Альберт невыносим, когда дело касается садов. – Рина была рада перевести разговор на нейтральную тему.
Ее мучил вопрос – помнит ли Клим, как она его бросила? А как они ругались в иллюзорном королевстве? И как она сама его обняла? Почему-то от этого сейчас было дико неловко. Не злится ли он? Что он вообще о ней думает?
Клим присел на табурет рядом с кроватью, вгрызся в яблоко, и аромат сочной мякоти разбавил запах бабушкиных духов. От Клима пахло морозом, сухой травой и козьей шерстью. Он выглядел как обычно, только на его подбородке Рина заметила реденькую щетину, а волосы не так блестели от жесткой северной воды. Но совсем не из-за этого он показался ей намного старше – сильнее всего изменился его взгляд.
– Прости, Рина. – Глаза Клима были грустными, а улыбка неловкой. – Я должен был вспомнить тебя тогда, должен был тебе помочь…
Рина рывком откинула одеяло – ей показалось, она задохнется, если еще хоть немного пробудет под ним.
– Ну ты что! – затараторила она. – Ты ни в чем не виноват, Клим! Это же магия! Она стерла тебе память, но даже так ты не сдал меня колдунам. Это я должна просить прощения за…
– А на обед будет тыквенная каша! – Клим внезапно хлопнул себя по коленям и встал. Взъерошил затылок, отчего из хвостика выпала пара светлых прядей, обрамивших лицо. – По бабушкиному рецепту. Помнишь, она тебе понравилась?
Рина поняла, что ему тоже неловко. Они оба чувствовали себя сконфуженными, будто только что познакомились. И на самом деле так ведь оно и было. За те две недели, пока Рина и Клим бродили вместе по полям, они не смогли узнать друг друга хорошо, а то, что с ними приключилось потом, подарило им новые, незнакомые даже самим обладателям образы. И теперь не очень-то легко было общаться, как раньше.
– Но мне нужно так много тебе сказать! – Рина краснела все больше, но отступать не собиралась.
– Мне тоже, – выдохнул Клим и, наклонившись к ней на совсем уж неприличное по меркам бабушки Вельмы расстояние, от которого точно должны появиться дети, шепнул: – Но обед стынет, а у твоей двери выросли рыжие уши.
Рина хрюкнула в ладошку. Тут же смутилась этого звука.
– Если ты будешь хорошо себя чувствовать, мы могли бы прогуляться по городу после обеда, – предложил Клим. – Я знаю, что у тебя слабость и нога болит, но мне починили велосипед, так что идти не придется. Я скажу твоей маме, чтобы несла кашу.
– Ну уж нет. – Рина, и правда, чувствовала слабость, но пропускать семейное застолье не хотела. – Я поем со всеми.
Клим помог ей встать.
– Давай понесу тебя на спине? – неловко предложил он.
– Я уже наездилась на тебе,
