Блох на себе таскать? — возмутился Драго. Тряхнул башкой. — Я тебе не ездовой, понял?
— Блоха знакомой будет, — успокаивал калкалоса огонь. Он был в виде большой ящерицы, в полупрозрачном животе красиво закручивались водовороты пламени.
— Личинку с собой не возьму, даже не проси! — рявкнул Драго, раздраженно хлестнув по полу хвостом.
— А мальчишку ее? Альгара?
Калкалос задумался.
— Опасно это. Лететь далеко. Источник еще искать. Потом пустым без пламени возвращаться… Но мелочь эта вроде шустрая и толковая. Может, и получится.
— Получится, — горячо заверил Аль, выходя из укрытия.
— О-па, — присела на лапы ящерица, склонила башку, разглядывая визитера.
— Мы осколки от прошлого артефакта возьмем, тот… который… Бездна, — Аль поморщился. Мысли были четкими, как никогда в жизни, а вот язык заплетался, не желая слушаться. — Скинем в бывший источник и взорвем.
— Мне вот интересно, а что такого ты потреблял, молодой человек, и знает ли об этом твой отец?
Говорящая тоном строгого учителя ящерица показалась Алю забавной, и он хрюкнул от смеха.
— Знает, — отмахнулся он, смеясь, — мы вместе духов вызываем.
— Травокуры, — поморщился Драго, — ишь чего намешали, что тебя к нам занесло… Всегда поражался тому, что вы творите, только чтобы расширить свое ограниченное сознание. Не увлекайся, малек. Дурное это дело. Так и заблудиться можно.
— Сейчас я его выпну, — кровожадно пообещала ящерица, — а то наглость это — без разрешения влезать в разговор достопочтенных.
И она дунула огненным потоком прямо в лицо Алю.
Того в грудь словно молотом ударило.
Он прикрыл глаза, а когда открыл, вокруг все плавало в молочном дыму, на стенах горели узоры, танцевали тени и слышался голос отца:
— Значит, вернуть покой мертвым сможет та, которая дружит со смертью? Она восстановит равновесие и помирит тень со светом? И кто она? Дева ночи? Очень поэтично, но непонятно.
Дым начал развеиваться, и первым, что увидел Аль, было разочарованное лицо отца.
— Сын, ты случайно не знаком, с девой ночи? — спросил он.
Аль мотнул головой.
— Я так и думал, — вздохнул король, — но хотя бы нам намекнули, что средство есть и на том спасибо.
— Они отказали! — Шиль в ярости пнул кресло, но то было сделано из тяжелого дерева и с честью выдержало удар, лишь проехав со скрипом ножками по полу. — Мне! Словно я ребенок!
Искра вспыхнула между пальцев парня, скользнула на обивку кресла, и ткань обуглилась, задымив.
Шиль в запале этого даже не заметил, отправившись в который по счету круг — мерить гневными шагами гостиную.
Аль со вздохом — ну сколько можно ругаться! — вытащил из вазы цветы, плеснул на кресло водой и укоризненно посмотрел на друга — дыра получилась заметной, но тому было не до испорченной мебели.
Шиль метался по комнате, словно пойманный в клетку зверь. Алю даже досадно стало. Его тоже не взяли, но он не поджигает от расстройства мебель.
Надо сказать, с последнего курса не взяли никого из «птенцов», как их называли военные. Так что вся академия погрузилась в траур. Парням сочувствовали, за них переживали и всячески поддерживали. Майра, правда, обозвала идиотами, сказав, что на войне нет место необученным придуркам, и если кто хочет раньше времени сдохнуть, так для этого есть гораздо более полезные для общества способы. И вообще, у каждого своя работа. У военных своя, а они еще учебу должны закончить.
Аль в целом был согласен — новичок в слаженной команде, как пятая нога у вальшагаса и потому спорить с Фильяргом не стал.
— Скажи ему! — Шиль повернул к нему умоляющее лицо. — Скажи, что я один из лучших, что подготовка у меня на отлично. Мы с тобой вон победители игр. Неужели, и тебе откажет?
— Откажет, — с горечью кивнул Аль, потому как в армейских вопросах родственные связи для Фильярга не значили ничего. Он и Ларса отправил на переподготовку, не посмотрев на то, что тот старший брат и принц. Если все добровольцы должны пройти короткий курс слаживания, значит, и Ларс не исключение. — Война не игра, так что наша победа на соревнованиях не считается, — добавил он.
Шиль обиженно взвыл.
— И ты смиришься⁈ — спросил он с отчаянием.
Аль пожал плечами. В данный момент он как раз прикидывал, когда лучше всего пробраться в хранилище. После того, как туда наведался Пятый со своими парнями, охрану усилили, но после отбытия войск, когда большая часть артефактов отправится вместе с ними, охранять будет нечего. Почти. Вот тогда он и сходит. Один.
— Та-а-ак, — протянул Шиль, с подозрением вглядываясь в лицо друга. — Я тебя пятнадцать лет знаю. Говори, — потребовал. — Иначе, — прищурился, — намекну Майре, и она из тебя всю правду достанет.
Аль аж задохнулся от обиды. Его! Пугали! Майрой!
— А в глаз? — зло уточнил он.
Некоторое время парни буравили друг друга взглядами… На тренировках они были примерно равны, так что «в глаз» закончился бы ничьей, и оба, понимая это, одновременно отступили.
— Не отпущу одного! — категорично заявил Шиль. — Что хочешь делай, но я с тобой!
Аль аж сплюнул от досады: нашелся, понимаешь, телохранитель. Прицепился — не отодрать. Харт был бы в восторге — гвардия Шестого сочетала в себе функции подельников и нянек. Но ему-то что с этим делать⁈
Стиснул зубы, прикидывая варианты. Посмотрел на полное решимости лицо друга… Майре тот, конечно, ничего не скажет, но спать будет, подперев собой дверь его спальни. А это обязательно вызовет подозрение у охраны. Они и так в состоянии готовности перехватить его возможный побег из дворца.
И Аль с раздражением подумал, что репутация крутого принца не всегда хорошо.
— Тебя он не возьмет, — предупредил он. — Драго и
