«Плохо… Ой, плохо… — пронеслось у Мишки в голове. — Шум поднимается. Как бы Томка в бега не сорвалась…»
Был бы один, Мишка бы затаился где-нибудь и переждал, но Томка… Ждать было нельзя. Девчонка по уговору, если поднимется шум, должна уходить одна. Мишка, тенью метнувшись к калитке, подождал, пока пробегут поднявшиеся по тревоге солдаты, буквально у них за спинами неслышно скользнул через дорогу. Скрываясь в густой тени плетней, во все лопатки помчался в сторону дома Ульяны. Вовремя!
Подскочив к окну, через которое выходил, он успел увидеть выскочившую в него Тамару. Поймав со спины озиравшуюся по сторонам девчонку, он зажал ей ладонью рот, шепча:
— Том, это я. Я это, Тома!
Поняв, что кричать девочка не станет, он отпустил ладонь, успев ощутить неимоверные облегчение и радость, затопившие девочку.
— Живой! — счастливо выдохнула она. — Нашел?
— Ага… — Мишка, отойдя на шаг, поднял с земли деревянный чемоданчик и продемонстрировал его девочке.
— Нормальный такой у него бинтик… — тяжело опускаясь на завалинку, прошептала девочка. — И как мы его потащим? Пленку вынуть нельзя?
— Неа… — покачал головой Мишка. — Там двойное дно. Ему и воск потому нужен был, чтобы плотно все заделать. Пленка не проявлена. Откроем — всю засветим, и доказательств не будет.
— Чего? — раскрыла рот ничего не понявшая Тамара.
— Если вскроем, испортим все. Нельзя достать. Надо так тащить, — вздохнул Мишка.
В доме послышалось кряхтение и возня. С улицы все громче раздавался шум. Поиски сместились во дворы.
— Черт! — прошептал Мишка, судорожно соображая, что делать. — Томка, в нужник, бегом!
Девочка послушно метнулась в сторону нужного домика. Мишка следом за ней. Покрутившись вокруг, сунул чемоданчик в крапиву за нужником и встал неподалеку от дверей.
Спустя минуту на порог выбралась тетка Ульяна с запаленной керосиновой лампой в руке и принялась вглядываться в темноту.
Со стороны нужника раздался негромкий раздраженный голос:
— Да где я тебе щас лопухов-то сыщу?
— Митя… Тося… — робко позвала она.
— Тут мы, теть… Разбудили? — отозвался парень, и Ульяна, убрав лампу подальше, углядела возле нужника его силуэт, переминавшийся с ноги на ногу и ежившийся в ночной прохладе. — Здеся лопухи-то хоть растут? У Тоськи живот прихватило чё-то… — зевнув и потягиваясь, спросил подросток.
— Травки ей мягонькой нарви побольше, — посоветовала Ульяна, вспоминая, скидывала она, выходя, крючок с двери, аль нет… Вроде скидывала… А как ребята тогда вышли? Да не, не скидывала. Привычка…
Парень послушно принялся рвать мягонькую травку неподалеку. Нарвав побольше, он подошел к нужнику.
— Тось, на, — протянул он добрый пучок травы.
Из-за двери высунулась рука и, нащупав траву, снова исчезла. Через минуту из нужного домика вышла девочка, поежилась и побрела к дому.
— Чёй-то у тебя живот-то прихватило? — проворчала Ульяна, пропуская детей в дом и закрывая за ними дверь.
— Молочка, видать, попила… — как всегда, ответил за сестру Митька. — Давненько она молока не видала.
— Ох, горюшко-горе… Скока горемычных война-то наплодила… — вздохнув, заворчала Ульяна, глядя, как ребята забираются на печку. — А чего на улице-то шумят, не слыхали?
— Не знаю… — отозвался с печки Митька. — Сперва-то забегали чавой-то, а опосля вроде искать кого стали… Не понял я… — зевая, резюмировал он.
Прислушиваясь к шуму за окном, Ульяна долго еще возилась, а после снова захрапела.
Ребятам же было не до сна.
— Миш, Степаныч сказал, пленка в скатке бинта. Ты чего чемодан-то припер? Бинт где? — тревожно шептала Тамара.
— Да не, Том. Это они думали, что он в бинт ее закатал. Но ты сама подумай: пленка скрученная не сильно маленькая, если ее еще и бинтом сверху… Это какая ж скатка получится? Да и плоской она тогда не будет, круглой станет. И пленка поломаться может. На ту скатку тогда и дышать нельзя, не то что в кармане ее таскать постоянно, — объяснял Мишка. — Потому и хранил он ее не в скатке. Да и передать бинт как? Пока он карман расстегнет, пока бинт достанет… А тут чемоданчик из рук вырвали, и готово, и он вроде как и не при делах. Нет, Тамар, в чемоданчике у него пленки. Там дно двойное. Бывает такое, я видал.
— Ну ладно, чемоданчик так чемоданчик. Чего спер, то и понесем. Вот только как ты его тащить собрался? Это тебе не бинт, под рубахой не спрячешь.
Мишка задумался. А и вправду, как? Полковник их утром до Веселок отвезти собирался. Вчера-то он обрадовался, дурень — от Веселок им три часа ходу, и они на месте. А теперь приедет за ними полковник, а они с чемоданчиком уже такие — здрасьте, дядь Паш, везите уж сразу в расположение… Не… Надо что-то думать… А что тут придумаешь? Втихую уходить? Плохо… Погоню пустят. И ведь догонят. Один он бы еще попробовал уйти, но Томка… Нет, плохой вариант. Не годится. А что?..
— Вот говорила я тебе — давай нормально пойдем, как все люди, а ты — нет, грибниками пойдем. Вот тебе и грибники! — снова заворчала Тамара, поворачиваясь к Мишке спиной. — Вот и выкручивайся теперь, грибник хренов! Как придумаешь, разбудишь, а я спать, — обиженно закончила девочка.
— Грибники… Томка, ты гений! — едва не завопил Мишка, хватая девочку за плечо и опрокидывая ее на спину. — Мы его в корзинку положим и грибами засыпем! Так и понесем!
— Ага. А Ульяна будет стоять и любоваться, как ты грибы из корзинки высыпешь, на дно чемоданчик засунешь, а после грибами обратно заложишь, — отпихнула его девочка и снова попыталась повернуться к Мишке спиной.
— Ты отвлечешь. Не знаю… Куклу какую найди, вышивку там, вязание… Мало бабских дел, которыми отвлечь можно? В конце концов, у нее там по стенам фотопортретов понавешено… — не сдавался Мишка, удержав девочку. — Мне надо две минуты! Справишься!
— Две минуты? — прищурилась девочка. — Это чтобы сбегать к Егорову, забрать корзинки, набрать грибов, потому что Маруся уж наверняка те в дело пустила, прибежать сюда и спрятать чемоданчик. Да, еще и Егорову что-то наплести, начерта тебе вдруг корзинки снадобились. Ты гений, Миш, — прошипела она, отворачиваясь.
— Черт! — зло стукнулся головой о подушку Мишка. — Я забыл, что корзинки наши у Егорова…
— Старость не радость, — отозвалась, зевнув, Тамара. — Не мешай мне спать. Все равно задание провалили.
— Черта с два мы его провалим, — прошипел Мишка, тихонько слезая с печки.
— Ты куда? — свесилась с печи Тамара.
Мишка только рукой махнул и исчез в окне.
Вернулся он уже на рассвете. Забравшись на печку, парень прошептал ждавшей его девочке:
— Все нормально, Том! Давай поспим хоть немного, — и, закрыв глаза, тут же провалился в сон. Вскоре заснула и девочка.
