личный фотограф Гитлера. Так что, если вас все же схватит гестапо и будут пытать, вашим признаниям никто не поверит. Он вне подозрений.
— Бедный Альфред, он что, единственный верит в фюрера? — ужаснулась Аделия.
— Это чтобы вы знали, ваш героический поступок не уникален. Смертельно рискуем все.
Их разговор прервал Гофман. Размахивая фотоаппаратом, он с воодушевлением стал рассказывать о лошадях.
— Вот, где истинное благородство! Как только человек слез с лошади, рыцарство умерло в его сердце.
Князь протянул ему брошь.
— Она Аделии не подошла.
— Какая жалость, — нисколько не удивившись, отреагировал фотограф и спрятал её в свой кофр.
Не успели они налить по рюмке шартрёза, как на лестнице появился Альфред.
— Что-то у меня сегодня с головой не так. Может, действительно выпить? Только давайте оставим ликёр даме. Помянем Ингу водкой. У меня есть пару бутылок. Привезли с Украины.
Аделия пошла ему навстречу. Взяла за руку.
— Всё хорошо?
— Да, переработался. Можно было и не проверять, всё оказалось верно.
— Я тебя люблю, — прошептала она.
— Я сразу сказал, не выдержит, спустится. Аделия хотела позвать, но мы её не отпустили, — громогласно заявил князь.
— Знаю, с вами скучно не бывает, — улыбнулся Альфред и присоединился к ним.
Глава тридцать восьмая
Через две недели в кабинете полковника Комова на Лубянке состоялось очередное совещание. На нем присутствовал весь личный состав отдела. Лицо полковника оставалось строгим, но чувствовалось, что он в хорошем расположении духа.
— Первым делом, хочу вас проинформировать. Наша работа по срыву плана бомбардировки авиацией врага электростанций на Волге и Урале с целью нанести невосполнимый урон нашей промышленности принесла свои положительные результаты. Силами нашей авиации полностью уничтожены секретные аэродромы в районе Кривого Рога, Запорожья и Мариуполя, на которых противник сконцентрировал до трехсот единиц военной техники, в основном тяжелые бомбардировщики. Таким образом, секретный план, разработанный Министерством авиации Германа Геринга, получивший название «Айзенхаммер» («Железный молот»), провалился. Верховный главнокомандующий и Ставка выразили благодарность за проделанную работу. С чем вас всех поздравляю.
— Служу Советскому Союзу, — многоголосо раздалось в ответ.
— От себя добавлю. Операция по внедрению агента «Литораль», в которую мало, кто верил, себя полностью оправдала. За это объявляю благодарность полковнику Берковичу.
— Служу Советскому Союзу, — отрапортовал тот.
— А теперь мы должны подумать, как в дальнейшем использовать столь ценного агента. Предлагаю высказаться. Начнём с товарища Берковича.
Длинный, сухой Беркович распрямил своё тело, оглядел присутствующих и коротко произнёс:
— Я не считаю целесообразным дальнейшее использование данного агента.
— Вот как? — удивился Комов. — Обоснуйте.
— Агент «Литораль» в психологическом плане крайне неустойчива. К сожалению, для выполнения задания пришлось подключить нашего сверхсекретного ценного агента, потеря которого недопустима. Последствия провала плана «Айзерхаммер» повлечет большую чистку в рядах его разработчиков. Гестапо выявит всех, кому были известны координаты секретных аэродромов, с которых должна была начаться бомбардировка. Альфред фон Трабен наверняка попадет в число подозреваемых. После чего они серьезно возьмутся за агента «Литораль». Они её сломают и выйдут на оберегаемого нами агента.
— Ваше предложение?
— Нейтрализовать её.
— Вывезти в Москву?
— Учитывая, что ответственный за коридор майор Полотнов погиб, сейчас это сделать невозможно. Мы поставим под удар целую цепочку.
— То есть? — Комов испытующе посмотрел на полковника. Он ценил Берковича как превосходного аналитика, но знал, что тот относится к разработке операции, как к шахматной партии, мало озадачиваясь судьбой отыгранных фигур.
— В случае острой необходимости, мы должны быть готовы к ликвидации.
— Понятно. Но по поступившим оперативным данным есть сведения, что агент «Литораль» обладает особыми сверхспособностями в области гипноза, воздействия на волю человека без прямого контакта и другими уникальными природными данными. Отказываться от такого агента слишком большое расточительство. Как вы считаете, товарищи?
— Разрешите, товарищ полковник? — поднял руку майор Зайцев.
— Давайте. Вы у нас специалист по психологическим нюансам.
— Хочу поддержать полковника Берковича. В сложившейся ситуации, мы ставим под удар всю разведывательную сеть. Надеяться на то, что её не рассекретят, нельзя. Сам фон Трабен, учитывая его верноподданнические взгляды, может сдать её гестапо.
— У неё железное алиби.
— Может не выдержать проверка легенды. Если они запросят свою агентурную сеть в Канаде.
— Понятно, — вздохнул Комов. — А что если она сумеет завербовать этого самого Альфреда фон Трабена и тем самым еще ближе подобраться к Герингу: такой информатор стоил бы целых дивизий.
— Очень тонкая игра… — скептически отозвался Беркович.
— Но стоит свеч. Давайте работать в нескольких направлениях. Попробуем выжать из создавшейся конфигурации максимум пользы. Но и вариант ликвидации нужно держать наготове, — заключил Комов.
В Министерстве авиации в Берлине шли свои разборки. Геринг не мог поверить, что из его ведомства произошла утечка информации. Он так и заявил Гиммлеру:
— Пусть ваши ищейки усердно ищут на местах. Виноваты те, кто отвечал за режим секретности на аэродромах.
— Там ведется работа. Но накрыть одновременно сразу три точки скопления такого количества бомбардировщиков невозможно, не обладая детальным планом операции, — возразил рейхсфюрер.
Геринг понимал, что у его противника появились мощные козыри. Уж он постарается составить фюреру такой доклад, чтобы все шишки повалились на голову рейхсмаршала. Поэтому решил все подозрения зарубить на корню. Это, разумеется, не означало, что Мюллер не начнёт расследование деятельности сотрудников, причастных к планированию операции «Железный молот». Тот уже намекнул, что дал задание проверить Адьфреда фон Трабена.
Ответ рейхсмаршала был жестким:
— Он не нуждается в проверках. Альфред предан мне лично и нашему делу. Оставьте ветерана в покое.
Мюллеру пришлось сделать вид, что подчинился.
Глава тридцать девятая
Дни, прошедшие после сеанса гипноза, устроенного Аделией, стали самыми счастливыми в её отношениях с Альфредом. Он гордился тем, что план операции, над которой столько времени работал, вступил в заключительную стадию реализации. Оставалось только дождаться дня икс, когда армада бомбардировщиков взлетит с секретных аэродромов и обрушит тонны бомб на стратегически важные электростанции противника. А до этого можно расслабиться и уделить всё внимание Адели.
В свою очередь, она не заметила никаких тревожных изменений в его психике. Его не мучили ни подозрения, ни смутные воспоминания. Манипуляция с сознанием прошла для Альфреда без всяких последствий. Аделия настолько обрадовалась этому, что ей самой показалось, что ничего и не было.
Они каждый день совершали конные прогулки. Катались на моторной лодке по озеру. Валялись на траве и предавались любви. Ни разу между ними не возникло споров и выяснения отношений. Казалось, они оба забыли в войне, страданиях, смерти и о еврейском вопросе. Снова вместе читали в голос Шиллера, пили рейнские вина и старались не подходить к телефону.
Но наступил день, когда Альфред вернулся домой темнее тучи. Аделия сразу поняла,
