жить ради этого.
Я обещаю Владику, что обязательно вернусь к нему с братом на руках, когда глажу мальчика по светлой головке.
Я действительно очень хочу стать и ему мамой.
Мурат задерживается в моей палате дольше всех.
Садится напротив моей кушетки и смотрит с небольшим прищуром. Чуть хитро и при этом тепло.
— Что если вернется и отец?
— Какой? — говорю, не понимая о чем он.
Мой папа мертв.
Тогда Мурат достает телефон из кармана и показывает экран сотового мне. Но вначале почему-то прикрывает его ладонью.
— Только это большой секрет, — вдруг смотрит мне в глаза. — Сафонов убьет меня, если узнает.
— Узнает что?
Мурат улыбается одними глазами, запуская касанием запись. На ней Сафонов пытается встать и идти, опираясь на костыли.
— Я гребаная старая развалина! — кричит он снимающему.
Мой собеседник уменьшает звук до полного нуля и усмехается.
— Дальше матерно, — потом вскидывает голову. — Разбудила его, пташка.
Я выдыхаю.
— Почему он не сказал сам?!
Мурат ловит мою руку.
— Стесняется.
— Он…
Мурат отводит глаза.
— Знает о ребенке, но прилетит только тогда, когда встанет на ноги. Ты плохо знаешь этого упрямца. Ударить в грязь лицом при женщине в которую он влюбился — худший его кошмар.
Я почему-то не сомневалась.
Мурат рывком встает.
— Хорошо вот что. Он очень-очень постарается приехать к родам. Поверь, Сафонову нет равных если он что-то там задумал. Надо будет — горы свернет.
Я чувствую, что улыбаюсь.
— По этой же причине, прошу тебя, удивись, когда он появится, — подмигивает. — Сыграешь удивление?
Выдыхаю.
— Может быть.
Мурат еще раз внимательно смотрит на меня.
— Ты точно решила быть его женой?
Киваю, поглаживая живот. В этом уже не сомневаюсь.
— Так вот. Он приказал не ставить в известность тебя о том, что проснулся. Из лучших побуждений, Эльвира, боится за ребенка и за тебя. А еще больше за то, чтобы не выглядеть инвалидом. Непросто тебе с ним будет. Но…
Мурат улыбается.
— Давно пора ему угомониться. А ты, похоже, взяла его за рога. У меня к тебе одно пожелание: ты не волнуйся только и доноси ребенка.
Мурат шлет мне фотографии Валерия, которые снимает изподтишка, но мне не хватает наших с Сафоновым странных разговоров. Хочу на самом деле с ним встретиться. Сесть напротив и разговаривать до самой ночи.
Хочу чтобы мы вместе сходили к моему старшему сыну.
Мурат решил все вопросы без меня, потому что я была в клинике. Состояние стабилизировалось. Пару раз мне показывали Руслана по видео-связи. Но не позволили рассматривать его долго.
Остаток беременности протекает чуть лучше, чем ее середина. Малыш набрал хороший вес и готов появиться на свет. Подходят сроки, но от Валерия, к сожалению, новостей нет.
Странное дело, я жду его даже когда начинаются схватки. Смотрю в окно моей палаты до последнего.
Все так же никого.
Поэтому приходится слушаться доктора, зовущего меня родзал.
Рожать во второй раз почти не так страшно, как в первый. Но от этого не менее больно.
В какой-то миг я чувствую как мою руку сжимают по-настоящему сильные пальцы.
— Я рядом, — знакомая речь звучит так приятно посреди немецких слов, которые я уже научилась понимать.
Но еще приятней слышать его голос.
Я поднимаю голову и с трудом различаю человека, сжимающего мою руку. Лицо скрыто под маской, на голове медицинская шапочка. Все, что я вижу это глаза.
Но тут сомневаться не приходится.
Его глаза.
Размах плечей все тот же. Руки такие же сильные.
Сжимаю его пальцы и понимаю, что обещала Мурату не выдавать тайну, но не могу молчать:
— И чего ты боялся?
Глава 15
Сафонов Валерий
Я добираюсь до больницы тяжело и по большей части чертыхаясь. Ноги все еще заплетаются буквально. Но подгоняет сообщение, которое я получил от Мурата. Она рожает.
Черт, я так готовился к этой дате и чуть не опоздал!
В больнице как назло начинаются накладки.
Меня спрашивают, кто я такой.
— Муж! — озвучиваю неожиданно для себя.
Впервые назвал себя ее мужем.
В растерянности смотрю на администратора. Молодая немка отвечает мне таким же точно взглядом, разве только приподнимает бровь.
— Будьте добры документы, господин Айдаров.
Я тем временем смотрю на часы.
Блин, добирался от аэропорта целую вечность, кажется. И тут до меня доходит смысл ее вопроса.
— Да я тут пребывание ей оплатил!
Меня бесят все эти нестыковки. Но по удивленным взглядам посетителей клиники и моей охраны вдруг понимаю, что здесь не Краснодарский край. Никто не знает меня.
Да и на родине быть может тоже подзабыли.
К тому же у меня даже на пальце нет кольца.
А российский паспорт, в котором стоит штамп хрен знает где вообще сейчас.
— Сафонов, — бросаю администратору.
— Да?
— Господин Сафонов. Вот так.
Приходится отойти в сторону и набрать Мурату.
Через двадцать минут все недоразумения решены и ко мне выходит чуть ли не хозяин этой клиники под ручку с лечащим врачом Эльвиры.
Но я уже порядком зол. Однако отыгрываться на них нет ни времени, ни желания.
— Мы о вас просто не слышали…
Прерываю его жестом, с трудом поднимаясь из кресла.
— Я отец!
Доктора смотрят на меня как на удивительное явление, хотя и, надо отдать им должное, пытаются это скрыть. Я для них вроде как арабский шейх, привезший рожать сюда свою третью жену. Дикарь, словом, или еще что.
Мудаки.
— И я опаздываю на роды! — с трудом поднимаясь из кресла хватаю трость с тяжелым набалдашником.
Они мгновенно понимают невысказанную угрозу.
— Пройдемте, — говорит хозяин клиники.
А дальше я погружаюсь в водоворот событий, к которым вроде бы готовился и оказался совершенно не готов.
Свет ламп в комнате, похожей на операционную, слепит поначалу и дезориентирует. Но потом я вижу ее тонкую руку с длинными хрупкими и нежными пальцами и забываю обо всем.
Я приближаюсь и сжимаю ладошку Эльвиры в своей руке.
— Я рядом.
Я наконец нашел свой дом и смысл, который полностью оправдывает мое право ходить по земле. Я не жалею о том, что вернулся.
Эльвира откидывает голову назад. Я замечаю, что лоб у нее в испарине. Хочется утереть, но я впервые не решаюсь поступить так как хочу. Вдруг я сделаю ей хуже?
— И чего ты боялся? — неожиданно говорит она.
Я ничего не боюсь. Сжимаю крепче ее руку, не сразу понимая, о чем она.
Эльвира зажмуривает глаза, пережидая очередную схватку.
Я понимаю это по тому, что говорят доктора. Я не очень хорош в немецком, но сейчас
