— Или оба уйдут.
— Знаешь, какое впечатление у меня складывается, когда я тебя слушаю? — спросил Торрес. — Интуиция, понимаешь.
— Не слишком-то ты переживаешь за свою кинозвезду. Не принимаешь близко к сердцу ее интересы.
Ла Брава промолчал.
— Я не хочу предъявлять этим парням покушение, я хочу взять их с мешком денег в руках. Вот что я собираюсь делать: следить за ней и за мешком. Не спускать с них глаз. Мне только это и остается. Во-первых, я не хочу, чтобы ее убили из-за меня, во-вторых, и не хочу подвести свой отдел, — подытожил Торрес.
Глава 20
Похоже на какой-то из ее фильмов.
Эта мысль все время крутилась в его мозгу, а причиной была та фраза, которую обронил Бак Торрес: «Не слишком-то ты переживаешь за свою кинозвезду».
Ла Брава, хорошенько все обдумав, вынужден был признать, что это правда. А коли так, значит, в его голове смешались два образа Джин Шоу: реальной Джин и той, что на экране. За ту, которая на экране, он никогда не волновался, поскольку она и сама могла о себе позаботиться или же потому, что ее героиня не заслуживала особого сочувствия — она часто играла преступницу и никогда — жертву. Сейчас же Джин попала в историю, смахивающую на кино, однако здесь она была жертвой, а не паучихой, разлучницей или алчной девицей. На этот раз именно она — хорошая девочка. Только вот хорошими девочками, как правило, бывают блондинки, ясноглазки, хранящие свое целомудрие для Роберта Мичема, Дика Пауэлла или… Виктора Мейчера.
Ему вспомнилась сцена с Виктором Мейчером в комнате с зарешеченными окнами. Она выдыхает ему в лицо струю сигаретного дыма (хорошие девочки никогда не выдыхают дым, а тем более кому-то в лицо). У Виктора Мейчера играют желваки на скулах, но он даже не моргнул, когда дым попал ему в глаза. Он не сердится на нее, скорее, он разочарован. Близится конец. Она выпускает еще одну струю дыма, ее уводят в зал суда и приговаривают к пожизненному заключению за убийство.
Она кричит судье: «Я не делала этого! Клянусь, я не делала этого!» — и ее уводят, газетчики разбегаются по своим делам, поспешно нахлобучив шляпы, Виктор Мейчер стоит в дальнем конце зала рядом с хорошей девочкой, рядом с мисс Целомудрие, крепко стиснув челюсти, и в глазах его печаль.
Ла Брава представил, как после просмотра этого фильма Фрэнни Кауфман попыталась с помощью Джин Шоу припомнить другой: «Ваш муж кончает с собой… Потрясающий тип, сделал так, чтобы подставить вас». А Джин ответила… Джин ответила:
— А, вы об этом.
Он в тот момент отошел от бара Мориса, держа в каждой руке по стакану, и услышал звук бьющегося в машине Джин стекла.
Как в одном из ее фильмов?
Зрителей не волнует участь Лайлы в «Поехали» и той женщины, которая отравила мужа в «Ночной тени», а в «Западне» устроила так, чтобы ее любовника сбросили с моста Золотых ворот.
При желании можно переживать за героиню, хотя и так ясно, что ее ждет хеппи-энд. Герой обнимет ее и скажет: «Ах ты, глупышка, неужели ты с самого начала не догадалась, что для меня существуешь только ты? Чтобы я запал на такую, как она?!» А «она» за кадром язвительно восклицает: «Салют!»
Ла Брава вынужден был себя одернуть: в реальном сюжете героиня— Джин. И вообще это не кино, и каков будет конец — неизвестно. Вот стоило только ему подумать о настоящей Джин Шоу, как ему уже мерещилась та же вкрадчивая настороженность и спокойная уверенность в себе, которую он наблюдал у нее на экране. Требовалось как-то отделить один образ от другого, чтобы начать понастоящему волноваться за Джин. Жаль, что в жизни не слышится закадровая музыка, позволяющая определить, кто есть кто.
И вновь та сцена с Виктором Мейчером. Она выдыхает дым ему в лицо. Еще кое-какие эпизоды фильма встали на место. Точно, это тот самый фильм, который упоминала Фрэнни.
Наступило утро следующего дня после того, как была получена записка. Ла Брава еще не виделся с Морисом и Джин. Он постучался к Фрэнни, подождал, спустился в холл и обнаружил там девушку в окружении старух постоялиц «Делла Роббиа». Сперва он решил, что Фрэнни проводит очередную демонстрацию чудодейственного биокрема, используя в качестве модели одну из старых дам — миссис Хеффель, — которая неподвижно застыла перед ней в неудобной позе.
Однако оказалось, что Фрэнни занята не рекламой «Спринг Сонг», а рисунком: она набрасывала пастелью портрет пожилой дамы.
Посмотрев на него, Фрэнни спокойно спросила:
— Что ты об этом думаешь, Джо?
Он ответил слегка удивленно:
— Я думал, ты рисуешь только гостиницы.
— Садись, я все тебе объясню.
В этот момент Ла Брава поймал на себе взгляд полицейского, появившегося в холле с другой стороны: молодой приятного вида парень в гражданской одежде стоял возле двери в небольшой коридор, ведущий к темной комнате и закутку, выделенному в кухне отеля для полицейского штаба.
— В чем дело, Джо? — удивилась Фрэнни, но он уже повернулся к ней спиной.
Молодой полисмен оглянулся по сторонам и сказал:
— Сержант Торрес просил передать вам, что хочет встретиться с вами в морге больницы «Джексон мемориал».
— Зачем?
— Он хочет, чтобы вы опознали утопленника.
— Почему именно я?
Этого молодой человек не знал.
Тело Мини Комбса, раздетое, со следами вскрытия, накрытое простыней, лежало на выдвижной металлической полке в трейлере-холодильнике.
Морг округа Дейд при больнице «Джексон мемориал» был постоянно переполнен, с тех пор как в Майами прибыло сто двадцать тысяч эмигрантов из Мариэля и в городе произошел демографический взрыв. Мокроспинники часто убивали друг друга. Полицейскому патологоанатому пришлось арендовать для сверхплановых трупов трейлер-рефрижератор. Трейлер стоял позади здания морга; раньше на его борту можно было прочесть надпись «Бургер Кинг», но затем надпись догадались закрасить, и газетчики перестали смаковать столь пикантную ситуацию.
Ла Брава смотрел в изувеченное, до неузнаваемости разбухшее лицо. Бак Торрес что-то говорил о двух отверстиях в затылочной части головы: одна пуля прошла навылет, другая, тридцать восьмого калибра, с облегченным наконечником, застряла в передней доле мозга — до чего крепкая у старика башка! Береговая охрана выудила покойника на границе территориальных вод, его вынесло приливом. Тело пробыло в воде около суток. Ла Браву вызвали на опознание, поскольку в бумажнике старика обнаружили листок из блокнота со штампом «Стар секьюрити, частная охрана предохраняет от преступления», на котором было имя и адрес Ла Бравы. Пикап, принадлежавший старику, так и стоял у входа в заброшенный отель «Бискайя».
Серая рабочая одежда, тяжелые башмаки, ключи, банка пива, бумажник с водительским удостоверением и тридцатью восемью долларами — все это было упаковано в бумажный пакет, покоившийся между раздувшихся, похожих на мраморные колонны ног. На большом пальце правой ноги висела бирка. Нет, сказал Торрес, табачную палочку они не нашли. Какая еще палочка?
