Я должна была тебе сказать, но я не хотела тебя пугать. Обычно я принимаю снотворное, чтобы избежать их. Но у меня случайно закончился рецепт, и я позвонила сегодня утром, чтобы получить пополнение, а мне сказали, что сначала нужно записаться на прием к врачу. Так что теперь мне придется подождать, и это первая ночь, когда у меня их нет с тех пор, как я здесь, так что…
Ее голос прерывается, и я чувствую, как у меня защемило в груди. Внезапно стало немного понятнее, почему она так хотела, чтобы Клара приехала. Если бы она знала, что у нее не будет снотворного, она бы беспокоилась, что произойдет именно это, и, вероятно, хотела, чтобы кто-то знакомый облегчил ее тревогу. Я чувствую укол вины за то, что так расстроил ее, но я не мог этого знать. Она ничего мне об этом не рассказывала.
— Неважно, — быстро говорит она, и я вижу, как она напряжена, как она обхватывает себя руками. — Они у меня уже давно. Я просто беспокоилась о том, что ты подумаешь, если узнаешь. Когда у меня будут таблетки, они не будут меня беспокоить. — Она прикусила губу, опустив подбородок, и я медленно выдохнул.
— Мне нужно знать такие вещи, Белла, — говорю я как можно тише, сопротивляясь желанию прикоснуться к ней. Инстинкт подсказывает мне, что нужно коснуться ее подбородка, наклонить ее лицо вверх, чтобы я мог его увидеть, но каждый раз, когда я пытался прикоснуться к ней, она отшатывалась от меня. Единственный момент, когда я подумал, что она может этого не сделать, был…
Я решительно вытесняю из головы мысли о том близком поцелуе. Сейчас далеко не время думать об этом.
— Я не могу, — шепчет она, сворачиваясь калачиком, и беспокойство вступает в борьбу с озабоченностью, а мои мысли путаются. Я беспокоюсь за нее, но также и о том, в какую неизвестную ситуацию я мог попасть, не зная ее специфики. Я откровенно рассказал ей обо всем, что ей нужно было знать, прежде чем занять эту должность, и я чувствую небольшую обиду на то, что она не сделала того же.
Но что бы это ни было, очевидно, что это ужасно на нее повлияло. И то, как она себя ведет…
У меня было четыре года, чтобы забыть о том, что случилось с моей женой. Но это выглядит так, будто произошло совсем недавно. Как будто у Беллы не было возможности исцелиться от этого.
Может быть, отчасти поэтому она так боялась, что ее так скоро отправят в брак по расчету…
Другой брак, сказала она. Вчера вечером она уклонилась от ответа на мой вопрос об этом. И я не могу отделаться от ощущения, что это как-то связано.
— Что бы это ни было, я сделаю все возможное, чтобы понять, — мягко обещаю я ей. Я загибаю пальцы на ладони, сопротивляясь желанию протянуть руку и коснуться ее руки. — Мне тоже снились кошмары, — признаюсь я после минутного молчания. — После смерти моей жены. Я не мог спать неделями. В итоге мне выписали аналогичный рецепт, потому что я не мог быть ходячим зомби и заботиться о своих детях и бизнесе. Кошмары были ужасными. Я не люблю о них вспоминать. Но… — Я колеблюсь, потирая рукой бок ноги. — Прошло много времени — уже несколько лет, но они стали лучше. Я могу спать самостоятельно, и они у меня редко бывают. Это бывает время от времени, если вообще бывает. Все становится лучше, — повторяю я, желая, чтобы она почувствовала, что это правда. Что так будет не всегда. — Скажи мне, кто причинил тебе боль, Белла, — мягко призываю я. — Я не смогу помочь, если не буду знать.
Белла тяжело сглатывает. Я вижу движение ее горла, то, как ее пальцы впиваются в простыни, ее тело напряжено и дрожит, как будто она все еще борется со страхами, которые преследуют ее во сне. Она делает медленный, глубокий вдох и не смотрит на меня, когда начинает говорить.
— Ты спросил меня вчера вечером, что я имела в виду, когда сказала, что мой отец готовит для меня другой брак. А я не хотела об этом говорить. — Ее плечи вздымаются и опускаются во время коротких, быстрых вдохов, ее пальцы ковыряют и дергают простыни, каждая частичка ее тела напряжена. — Шесть месяцев назад я была помолвлена с наследником Братвы. С человеком по имени Петр Ласилов. До этого он был помолвлен с моей кузиной, дочерью покойного дона Д'Амелио…
— Энцо. Я вел с ним дела время от времени, — тихо говорю я. — Он был хорошим человеком.
— Ну, он пообещал свою дочь чудовищу, — отрезает Белла. — Но, возможно, он не знал. Я хочу думать, что мой отец не знал. Но крестный отец Джии остановил ее свадьбу с Петром в последнюю секунду. Об этом сплетничали несколько недель. Он думал, что Петр причинит ей вред, он был ее опекуном и не хотел отдавать ее в руки Братвы. Несколько недель царило напряжение, я помню, как отец беспокоился о безопасности, о том, что неизвестно, что сделает Братва, или за кем они пойдут, но я почти не обращала на это внимания. — Она издала небольшой горький смешок. — Я не думала, что это имеет для меня значение.
— А имело?
— Сальваторе убедил Братву заключить мир, если им дадут другую невесту. Он и мой отец устроили брак между мной и Петром. Он заплатил моему отцу много денег и обещал мне охрану во время и после свадьбы, пока они не убедятся, что Петр будет хорошо относиться ко мне. Все обещали, что я буду в безопасности. — Ее голос начинает дрожать и срывается на последнем слове. — Они обещали…
Все во мне хочет протянуть руку и обнять ее. Я слышу страх в ее голосе и хочу сказать ей, чтобы она остановилась, что все в порядке, что она не должна продолжать объяснять. Но какая-то часть меня знает, что я должен это знать.
Особенно если ее прошлое связано с Братвой, это то, что я должен знать.
— Петр уже мертв, — спокойно говорю я. — Я помню, что слышал об этом. Попытка какого-то переворота на свадьбе. В то время я не обращал внимания на мелкие детали, единственное, что имело для меня значение, это передача власти. Но… — Я сужаю глаза, некоторые детали начинают вставать на свои места. — Это была твоя свадьба.
Белла кивает, ее голос все еще трещит, когда она говорит, ее руки вцепились в одеяло перед ней.
— Это была ловушка.
