расщелины в центре.
Волки вокруг оборачиваются в людей, не торопясь поднимаются с колен, исподлобья смотрят на Огонь, и в их желтых глазах мелькает отражение его света и суеверный страх. Мощь этого пламенного столпа настолько давит, что сложно не поддаться искушению и не поверить, что это проявление божьей воли на Арае. Символ их наказания. Глаза слезятся, я щурюсь, но тоже не могу отвести взгляд от Огня. Колени мягкие.
Мне надо будет прыгнуть…в ЭТО?
Дурно становится. Альтернатива с тихо и почти по-домашнему перерезанным горлом перестает так пугать…
Теплая большая ладонь Гера ложится мне на поясницу. Но не подталкивает вперед, а будто наоборот удерживает на краю плато, подальше от Огня. Делаю шаг назад и спиной вжимаюсь в его обнажённое горячее тело.
– Это не похоже на портал…– шепчу сухими губами.
– Да…непохоже, – так же тихо отвечает он и его руки обнимают мой живот.
Сердце подлетает куда-то к горлу. Кладу свои руки поверх его. Что мы можем? Ничего…
Кошусь на волков, так же замерших вокруг. На бледных от ужаса девушек, моих товарок по несчастью. Они-то уверены, что их сейчас просто зарежут. Можно конечно попытаться добежать сейчас до огня. Сделать рывок. Но, когда он так близко, невозможно поверить, что это портал. И на их лицах написано, что они и не верят. Самое ужасное, что и я тоже.
Стая так и пребывает в оцепенении, сраженная видом Огня, пока Хар не переводит всех в чувство.
– Багряные братья! Вы глазеть пришли на этот костер или Ритуал проводить, а?– вождь подходит к горящему столпу невероятно близко, забирается на большой черный валун и разворачивается к Огню спиной. Воздевает руки к розовеющему небу. На фоне слепящего Огня его невозможно разглядеть. Только черный силуэт, – Становимся! Уже рассвет!
Зычно басит он, и волки будто разом оживают. Волки, посвященные в план, разбирают девушек и ведут их к вождю, остальные становятся полукругом, напротив. Гер тоже, продолжая обнимать меня за талию, подталкивает близко- близко к огню. Лицо его при этом застывает в безэмоциональной маске. Янтарный взгляд становится будто отрешенным. Но я ощущаю невероятное напряжение в руках, касающихся меня.
С каждым маленьким шагом кожу печет все больше. Кажется, что загоришься просто так, даже не прыгая туда, в Огонь. Жутко.
Жутко…
Судорожно всхлипываю, не сдержавшись, когда Гер останавливается со мной по левую руку от Хара, забравшегося на камень, и разворачивает спиной к Огню и лицом к ожидающим Ритуала волкам. Другие девушки становятся в ряд с нами. По знаку Хара к нам подходит мальчишка Фрид, неестественно бледный от волнения. В руках кожаная сумка, из которой он достает завернутые в шкуры длинные ритуальные ножи. Всего семь, как и женских шей, которых они должны перерезать. Гер протягивает руку за своим ножом, перехватывает костяную рукоять и, лишь секунду помедлив, приставляет блестящее лезвие мне к горлу. Сглатываю, и горло вжимается в острый металл. Давление стали будоражит. Начинаю дрожать. Так крупно, что улавливает мой волк.
– Т-ш-ш-ш, – шепчет мне в макушку.
Послушно прикрываю глаза, сильнее прижимаюсь к мужскому напряженному телу сзади. От волнения и страха мысли путаются. Уже не понимаю ничего. Тошнит. Нож к горлу, пламя за спиной, никак не тянущее по виду на портал. Смерть окутала со всех сторон. И только Гер рядом как островок надежды в этом безумии. Пытаюсь верить, что все будет хорошо, но не выходит. Не получается так. Я чувствую, как убегают мои, НАШИ секунды. Чувствую, что МЫ умрем. Вместе. Как там, в старых сказках, что на ночь рассказывала мне мама… «И умерли в один день». Как будто в этом и есть любовь. Моя, похоже, точно.
Жалею ли я, что так вышло? Нет.
Я просто хочу пожить еще хоть чуть- чуть. О том, чтобы увидеть наших волчат, уже и не мечтаю. Просто пожить еще чуть-чуть… Или вернуть этот месяц обратно. Только сейчас я осознаю, что эти последние пару недель я действительно была счастлива. Когда я их проживала, я не осознавала этого. И теперь так жаль!
Жаль, что не ценила, не смаковала каждую секунду. Жаль, что не сказала многого. Не успела сказать. Самое главное не сказала! Бросает в пот, когда это осознаю. Что именно самое главное и не сказала Геру. Но у меня еще есть возможность. Сейчас.
Тем временем Хар уже заводит свою ритуальному речь. Но я не слушаю и не слышу. Волки начинают топать ногами в такт, ритмично бить себя в грудь. Все быстрее и быстрее. И в такт производимому ими шуму трепыхается мое сердце. Кровь ревет в ушах. Вдавливаюсь затылком в плечо Гера, завожу руку назад, обнимая его за талию.
– Я ни о чем не жалею, помнишь? – лихорадочно шепчу.
– Да. Не сейчас об этом, – рассеянно бормочет волк мне в макушку.
Он сосредоточен на другом. На Харе, на обряде, на том, что скоро придется прыгать вместе со мной в огонь, и, если повезет, мы окажемся на патрульном, корабле, где ему вместе с остальными шестерыми волками придется бороться за наши жизни. А у них только ножи…Только вот не окажемся. Это все ловушка. Я вдруг ясно это чувствую. Не о том он думает, не о том.
– Гер, я люблю тебя, – упрямо шепчу свое.
Он замирает. То ли от неожиданности, то ли от злости, что я все клоню к тому, что мы сейчас умрем.
– Гер, не только как пару, понимаешь? И как человека тоже…Люблю…Гер…– всхлипываю, голос дрожит, срывается, сипнет, – Гер, слышишь меня?!
– Не слышу. Хватит, Дина. Потом повтор-ришь! – тихо и зло рычит, – Помолчи!
– Нет, не помолчу…
Но тут Хар заставляет меня заткнуться тем, что оборачивается к нам. Только сейчас вслушиваюсь в его произносимые нараспев слова.
– Вы, обреченные на смерть, вглядитесь! Солнце Араи встает, двадцать девятое солнце для вас, последнее! Пр-ришло вр-ремя помолиться ваши богам!
– Не бойся, – шепчет Гер обрывисто мне в ухо.
Но как тут не боятся?! Волки задирают головы к небу и воют как один, быстро- быстро топочут ногами. Оглушительный шум стоит. Хар начинает отсчет.
– Тр-ри как великая Мать…
И Гер крепче прижимает меня к себе.
– Два, как мудрый Отец…
Делает со мной шаг назад.
– Один, как Луна, которая властна над всем! Мы приносим тебе жертву, Арая. Рядом с твоим священным Огнем!
Я жмурюсь, переставая дышать. Знаю, что сейчас, вместо того, чтобы перерезать мне горло, Гер прыгнет вместе со мной в Огонь. Но это все равно настолько страшно, что я непроизвольно упираюсь пятками с растрескавшуюся
