высокий пост в МВД. Бывшие сотрудники МУР рассказывали, что росту авторитета братьев Квантришвили способствовали их широкие связи в спортивном мире и личные качества Амирана, человека очень спокойного и справедливого. Например, один из профессиональных игроков в преферанс, работавших в то время под крышей братьев Квантришвили, рассказал, как сам Амиран заступился на него, когда он проиграл крупную сумму шулеру и отказался платить. По слова преферансиста, Амиран сказал примерно следующее: «Ты проиграл и должен заплатить. Но если ты, — заявил Амиран, обращаясь уже к шулеру, — возьмешь деньги, то будешь иметь дело со мной».
С середины 1980-х годов у него появилась возможность частично легализовать свой бизнес. Первый дележ Москвы среди представителей криминальных структур произошел в 1988 году в Дагомысе, в самой современной на тот период советской гостинице на берегу Чёрного моря. Тогда на саммит не явились чеченцы, заявившие, что завоюют Москву как сицилийцы завоевали Нью-Йорк и Чикаго. Не было там и Квантришвили. Он начал вкладывать средства в легальный бизнес, пользуясь своими связями в мире спорта. При посредничестве Отари Квантришвили на деньги различных официальных спортивных организаций в столице было открыто первое валютное казино «Габриэла».
Имя Отари еще больше стало известно широким массам в конце 1980-х годов, когда появилась ассоциация «ХХI век». Президентом стал бывший комсомольский работник, выпускник дипломатической академии Анзори Кикалишвили (в последствие — Кикалишвили-Аксентьев, ныне — просто Аксентьев), а вице-президентами — Иосиф Кобзон и Отари Квантришвили. У более или менее посвященной публики подобный триумвират вызывал недоумение в силу эклектичности: три лидера принадлежали к разным сферам, к разным структурам нового российского истеблишмента. Впрочем, в то время в российской действительности многое перемешалось, и вопрос репутаций был крайне запущен. Немало граждан, прошедших тюрьму по статьям уголовного кодекса, называли себя узниками совести и жертвами политических репрессий, а вчерашние столпы общества скатывались на очевидную криминальную деятельность, формально оставаясь чистыми перед законом. Штаб-квартира «ХХI век» располагалась в гостинице «Интурист», ныне не существующей, на двадцатом с половиной этаже. Половинка этажа получалась за счет того, что занимаемые под офис гостиничные номера были двухъярусными.
Он не стеснялся резко критиковать политиков и руководителей МВД. Многих обвинял в коррупции. Управление по борьбе с организованной преступностью в то время возглавлял Владимир Рушайло. Однажды Отари сказанул в телеэфире: «Пускай Рушайло подумает о том, что у него тоже есть дети». Это прозвучало как дерзкая угроза. Квантришвили потом объяснял: «Я имел в виду положение дел в детском спорте. Милиция нам мешает развивать юношеский спорт, а у них тоже есть дети, которым нужны стадионы и дворцы спорта…» Но это выглядело неубедительно.
Криминальная война
Между тем, в России шла настоящая криминальная война. Представители разных группировок легко шли на убийство друг друга. Авторитеты и рядовые стрелки погибали десятками. Почти в ежедневном режиме. И ни у кого из воров в законе не хватило мудрости объединить силы и прекратить эту кровавую междоусобицу. Шел жестокий раздел зон влияния — повсюду… Эти убийства шли на пользу ослабевшей милиции — и, возможно, «кроты»-оперативники, внедренные в банды, провоцировали авторитетов на радикальные шаги.
Понимал ли Отари, что его ждет скорая гибель? Судя по его публичным выступлениям — он был уверенным в себе человеком. Улыбался, выступал с инициативами, стремился в политику и шоу-бизнес. В августе 1993 года погиб Амиран. Его расстреляли в офисе на Якиманке, во время встречи с двумя «деловыми людьми» с богатой тюремной биографией. Отари верил, что это случайная пуля, что охотились не за братом. На похоронах он сказал: «Мести не будет. Хватит крови…» Важные слова для того времени, но мало кто к ним прислушался, хотя многие цитировали. Маховик было не остановить. Любопытно, что соболезнование по поводу гибели брата прислал Отари сам президент России Борис Ельцин. Да, в то время Отарик считался достаточно крупной политической фигурой, меценатом. С ним считались. И в окружении Ельцина у него имелись как недоброжелатели, так и свои люди, один из которых, видимо, и подсунул патрону на подпись это соболезнование. Сам Ельцин вряд ли вникал в деятельность Отари. В крайнем случае, что-то знал о его спортивной деятельности. Спорт Борис Николаевич любил. И время от времени покровительствовал тем, кто помогает спортсменам.
В декабре 1993 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве состоялся первый съезд партии «Спортивная Россия». Ее сопредседателями стали такие звезды отечественного спорта, как Александр Карелин, Иван Ярыгин и Александр Тихонов. Для Квантришвили это был настоящий праздник души. Он выглядел именинником. Трудно было представить, что это его последний бал…
Правда, к тому времени он слишком со многими испортил отношение. И в криминальном мире, и в политической элите. Популярнейшая «криминальная» журналистка Лариса Кислинская постоянно публиковала разоблачительные статьи об Отари, впрочем, как и об Иосифе Кобзоне. Она рассказывала, как однажды ей позвонил лично Отари и почти ласково сказал: «Как христианин и отец четверых детей предчувствую, что с вами случится что-то недоброе, но я буду к этому непричастен. Я уже об этом прокуратуру Краснопресненского района известил». Она, конечно, восприняла это как угрозу. А как иначе?
В декабре 1992 года в мотеле «Солнечный» сотрудники московского уголовного розыска задержали группу «воров в законе» и среди них — бывшего подельника Иванькова-Япончика, некоего Сливу. Кислинская вскоре опубликовала материал «Под опекой О. В.», в котором сообщает, что судьбой задержанного занимаются Отари Квантришвили и Иосиф Кобзон, замечая в заключение, что весьма странно, что судьба уголовника волнует бывшего народного депутата СССР, известного певца и бизнесмена, имя которого у оперативников Петровки, 38 тесно связано с историей досрочного освобождения Вячеслава Кирилловича Иванькова. Незамедлительно начался один из самых затяжных судебных процессов Кислинской. Кобзон сперва утверждал, будто вообще не знает этих преступных элементов, но газета «Советская Россия» опубликовала снимок: И. Кобзон в окружении нескольких преступных авторитетов. Одновременно журналистка сама предъявила иск певцу о защите чести и достоинства. Тяжба растянулась на шесть лет, суд сперва признал информацию, содержавшуюся в статье, не соответствующей действительности. Позднее решение суда было отменено, а дело отправлено на доследование. В конце концов, Кобзон забрал исковое заявление и подарил журналистке в знак примирения букет цветов. Квантришвили тоже несколько раз пытался наладить отношения с журналисткой, «купить» её. Но тщетно. Она избрала другой путь, а, возможно, и других покровителей. Но имидж Отари Витальевича публикации Кислинской подпортили фундаментально. Говорят, что он задумал создать собственную газету, а то и телеканал. Там бы журналисты рассказывали о спорте и о меценатской деятельности Квантришвили.
Убийство с
