есть еще двоюродный брат, который тоже положил глаз на этот дом. Поэтому я и подумал, что мне стоит наведаться к тетке и придержать ее немного за руку, пока она не оставила все ему. Вот я вчера и поехал. Взял выходной. Сегодня ведь суббота. Верно?
— Верно.
— А вы, ребята, по субботам работаете?
— Пытаемся, мистер Хеслер, — Карелла вновь попросил — Не могли бы мы на минутку вернуться к Томми?
— Ой, конечно, конечно. Простите, я опять ушел от темы разговора. Видите, тот дом для меня очень важен. Не то чтобы хочу старухе смерти или что-то подобное, но уж очень хочется прибрать к рукам ее дом. Это большой, старый дом, знаете ли, и вокруг сирень…
— Вернемся к Томми, — прервал его Карелла. — Как я понимаю, он был таким, как всегда, когда попросил ключ? Верно? Счастливый, смеющийся?..
— Верно.
— Когда вы видели его в последний раз?
— В четверг на работе.
— Он в пятницу тоже взял выходной? .
— Вот этого я не знаю. А почему вы спрашиваете?
— Мы просто хотели бы знать, в каком часу он встретился с девушкой. Он вам ничего не говорил?
— Нет. Вы можете проверить у босса. Спросить, брал ли Томми выходной в пятницу. На вашем месте я бы так и сделал.
— Спасибо, — проронил Карелла.
— А она была замужем, я имею в виду девицу? — Да.
— Это всегда все осложняет. У меня, знаете, правило, никогда не связываться с замужними женщинами. Я так полагаю, в городе полно одиноких девушек, которые готовы…
— Большое спасибо, мистер Хеслер. Где нам вас найти, если понадобится?
— В квартире, конечно, где же еще?
— И вы там собираетесь жить? — Хейвз спросил, не веря своим ушам.
— Конечно. Спальня прекрасно сохранилась. Никогда и не подумаешь, что в ней что-то произошло. И в гостиной не так уж и плохо. Там я храню все свои фильмы. Бог мой, а если бы я держал их в кухне?..
— Ну что ж, еще раз спасибо, мистер Хеслер.
— Не стоит. К вашим услугам в любое время. — Он за руку попрощался с обоими полицейскими, махнул рукой Мейеру, который едва удостоил его кивком головы, и вышел из дежурной комнаты в коридор.
— А чем он, собственно, занимается? — спросил Мейер. — Важничает так, будто баллотируется в мэры.
— А что, мы могли бы пользоваться показаниями и мэра, если нужно, — прокомментировал Клинг.
— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — поинтересовался Карелла.
— Только одно, — пояснил Хейвз, — что, если Томми Барлоу планировал покончить жизнь самоубийством, с какой стати ему пользоваться квартирой друга? Люди обычно стараются не причинять беспокойство своим друзьям, особенно, если готовятся свести счеты с жизнью.
— Верно, — согласился Карелла. — И с каких это пор потенциальные самоубийцы ходят счастливые и радостно смеются? — Он отрицательно покачал головой. — Нет, совсем не похоже, что Томми замышлял свои похороны.
— Да, — подтвердил Хейвз. — Похоже, он собирался на вечеринку.
Было бы очень просто закрыть это проклятое дело, назвав его самоубийством. Ни Карелле, ни Хейвзу не очень-то хотелось, как говорится, стегать дохлую лошадь, у них вполне хватало доказательств, что Томми Барлоу и Ирэна Тейер сами покончили счеты с жизнью. Ведь были и предсмертная записка, и газ в таком количестве, что это привело к взрыву. Были вдобавок еще и две пустые бутылки из-под виски, и полуголые тела — все свидетельствовало о том, что всему причиной была любовь, — обреченные любовники, возможно, обнимались до самой последней минуты, пока не потеряли сознание и газ не убил их.
Такое заключение напрашивалось само собой и дело, конечно, нужно было квалифицировать как самоубийство.
И все-таки Карелла и Хейвз, очень добросовестные и опытные полицейские, не испытывали удовлетворения. Они знали, что у каждого происшествия есть свой особый привкус, не поддающийся ни логике, ни рассуждению. Они его чувствовали интуитивно: что-то вроде внутреннего видения, которое появляется, когда ты как бы влезаешь то в шкуру жертвы, то убийцы. Когда это чувство посещает тебя, ты прислушиваешься к нему. Ты можешь обнаружить и бутылки из-под виски на полу, и аккуратно сложенную одежду, и предсмертную записку, отпечатанную на машинке, и квартиру, наполненную газом, — все это свидетельствовало о явном самоубийстве, а твоя интуиция говорит тебе, что это не так. Ведь это так просто.
Также просто было и эксперту-токсикологу Главного полицейского управления прийти к своему заключению. Милт Андерсен, доктор фармакологии, никогда не был ленивым или недобросовестным работником. Надо отдать ему должное, это был человек отлично знающий свое дело на практике и в теории, так как более тридцати лет занимался практической токсикологией и был профессором судебной токсикологии в одном из лучших университетов города.
Он прекрасно знал свое дело и делал его точно, аккуратно и быстро. Детективы хотели получить ответы на три вопросд:
1) причина смерти;
2) напились они спиртного или нет, прежде чем отравиться;
3) действительно ли перед смертью имели место половые сношения.
Никто не просил его дать заключение о том, была ли смерть самоубийством, убийством или случайностью. Он сделал только то, о чем его просили. Он осмотрел погибших и дал заключение по трем требующимся вопросам. Но он знал обстоятельства смерти и, когда делал тесты, он помнил о них.
Андерсену было известно, что произошел взрыв газа и что краны газовой плиты в квартире Хеслера были открыты. Он разглядывал ярко-вишневого цвета пробы тел, крови и внутренностей и был готов тут же поставить диагноз: смерть от острого отравления окисью углерода, но ему платили за то, чтобы он добросовестно делал свое дело, и он знал, что самый точный и неоспоримый метод определения окиси углерода в крови был манометрический метод Ван Слайка. А поскольку в его лаборатории были аппараты Ван Слайка, он немедленно занялся исследованием крови обоих пострадавших. Он обнаружил, что в обоих случаях процентное содержание окиси углерода в крови составляло 60 %. А он знал, что уже 31 % может быть фатальным. И он пришел к абсолютно правильному выводу, что и Томми Барлоу, и Ирэн Тейер умерли от острого отравления окисью углерода.
Андерсен знал, что в спальне квартиры были найдены пустые бутылки из-под виски. Он, как и детективы, предположил то же самое, что они напились, прежде чем открыть газ. Детективов интересовали эти вопросы, и Андерсен был доволен, что тела ему были доставлены достаточно быстро. Алкоголь очень не простая отрава. Когда он пробирает тебя, ты чувствуешь себя прекрасно — веселым и счастливым. Но он очень быстро окисляется в организме и полностью выводится из него в течение первых двадцати четырех часов после приема. Андерсен получил оба
