оберёшься. Да и просто не нравится ей с ними. И запах от них какой-то противный и само чувство, что у тебя в теле что-то постороннее находится. Кого бы спросить, как грамотно сделать? Опыт ведь нулевой. Это только Кузнецов по незнанию мог её опытной женщиной назвать. Опять что-нибудь не так сделаешь, а он обидится.
Он ведь, в сущности, совершенно прав. Вспомни, каково тебе самой было, когда встречалась с этим… как его?… Николаем Васильевичем? Нет, кажется, наоборот. Василием Николаевичем. Да, правильно, с Василием Николаевичем. Единственное, на что его хватало, так это спросить якобы участливо: «Тебе не больно?» Зачем, спрашивается, так долго встречалась? Целых два месяца! Вот ведь дура! Удовольствия ноль! Ну почти ноль. Да ещё от всех скрываться приходилось. Трусил он жутко, что жена об этих встречах узнает…
Глава 30. Праздничный концерт
7 ноября 1971 г.
Тётя Зина заставила её пробежаться по рядам и отметить в списке тех, кто не явился на концерт. Пришлось попыхтеть. Оставила Люську — это её школьная подруга. — сидеть рядом с тётей Зиной — они давно знакомы — и побежала. Искала в первую очередь старост групп, а уже они говорили ей, кто пришёл, а кого нету. Да ну! Список почти на сто человек! Если каждого в этой толпе разыскивать, она только к завтрашнему вечеру закончит. Они же не в куче сидят. По всему залу разбрелись!
Потом сидели рядом с Люськой и тихонько переговаривались. В основном обсуждали платья и причёски выступавших на сцене студенток. Тема живая! Гораздо веселее, чем слушать выступление институтского хора. Тем более, что вся эта собравшаяся на сцене разноголосая, плохо спевшаяся банда не ограничилась пением одной песни, а сразу после неё затянула вторую! Да такую протяжную и заунывную, что всех сразу в сон потянуло.
Вяло похлопали, чтобы они, наконец, убрались со сцены. На смену им выскочили из-за кулис четверо мускулистых и ловких парней в трусах и майках. В принципе неплохо выступили. В цирке эти номера гимнасты исполняют легче и более непринуждённо, но для студентов и это очень даже ничего. Недаром им хлопали гораздо активнее, а какой-то энтузиаст с задних рядов даже крикнул «Браво!».
Люська хлопала с удовольствием и даже улыбалась. Похоже, кто-то из ребят ей понравился. Двое из этих же парней задёрнули занавес и снова убежали за кулисы. Вместо них на сцене появилась полненькая студентка с третьего курса. Кажется из педиатрии. Она звонко, на весь зал прочитала по бумажке:
— Лауреат всесоюзного конкурса классического танца Александр Кузнецов и Екатерина Карташова! Оба учатся на первом курсе лечебного факультета! Вальс Чайковского из балета «Щелкунчик»! Встречайте!
Лида повернула к Люське озадаченное лицо,
— Это он…
— Кто «он»?
— Ну, Сашка Кузнецов! Не знала, что он, оказывается, профессиональный танцор. Ни разу не заикался об этом. Ещё и лауреат какой-то…
Половинки занавеса медленно поползли в стороны. Из больших чёрных колонок справа и слева на сцене послышались приглушённые шумом множества голосов тихие звуки какой-то музыки. Сразу бросилась в глаза стоящая в глубине сцены группа из трёх человек.
Статный, высокий мужчина в длиннополом сюртуке, узковатых чёрных брюках и начищенных до блеска чёрных туфлях. Пышные усы и не менее пышные рыжеватые бакенбарды довершали его облик. Он стоял лицом к залу и время от времени кивал, слушая стоящую слева от него полноватую даму в белом бальном платье с блёстками. Прикрыв нижнюю часть лица веером, та рассказывала ему какую-то историю. Впрочем, внимание с этих двоих тут же переключалось на юную девушку, стоящую слева от мужчины в четверть оборота к залу и рассеянно скользящую глазами по пустой сцене. В руках у юной особы медленно двигался белый страусиный веер.
Кузнецова она не сразу заметила и сначала даже не узнала. Молоденький гусар с каким-то чудом держащейся на левом плече богато украшенной вышивкой и жёлтыми шнурами малиновой курточкой стоял у самых кулис. Он поглядывал на группу из тех троих и потягивал из узкого, высокого бокала что-то вроде газированного напитка «Буратино». В шаге от него расположилась молоденькая, черноволосая и кудрявая девушка, одетая служанкой. На пальцах левой руки она удерживала небольшой круглый подносик с такими же бокалами.
Вся эта сцена продолжалась вряд ли дольше минуты. Постепенно звуки музыки в динамиках утихли. Стихли и доносящиеся оттуда голоса. И раздались первые, ясные и чистые звуки полузнакомой мелодии. Наверное, это и есть тот самый вальс. Кажется, по радио слышала. В актовом зале воцарилась тишина.
При первых звуках музыки гусар не глядя протянул руку, и служанка, присев в грациозном реверансе, приняла из его руки бокал. Согнутым указательным пальцем юноша поправил свои замечательные чёрные усики, бросил взгляд вверх и, чуть прихрамывая, неспешно направился к середине сцены…
* * *
Лида не выдержала напора эмоций уже на второй минуте танца. Из её глаз покатились слёзы. Рядом плакала её давняя школьная подруга Люська, а через кресло от неё вытирала платком глаза тётя Зина. Зал не дыша наблюдал за разворачивающимся на их глазах действом.
Удивительное оказывается это чувство — единение с давно ушедшими от нас. В сознании Лиды медленно таяла картинка — мальчишка, наполовину вытащивший из ножен боевой клинок своего прапрадеда и рядом с ним склонившая голову женщина, его мать. Музыка становилась тише. В середине сцены в шаге друг от друга стояли двое — юная девушка, почти девочка, и молодой офицер. Они улыбались друг другу и было совершенно ясно, что этот танец навеки соединил их сердца…
Половинки занавеса начали сходиться, и лишь тогда зал очнулся! Мамочки, что тут началось!… Во-первых, все повскакивали со своих мест! Сидящих в зале не осталось! Кто-то яростно аплодировал! Кто-то свистел! Кто-то орал! Кто-то хохотал! К сцене сбежались все сидящие в первых рядах! Один высокий парень, обернувшись лицом к залу, задрал вверх руку с мосластым кулаком и надрываясь кричал что-то, но в этом бедламе его не слышали и не слушали.
Занавес вновь разошёлся в стороны и стали видны артисты, принимавшие участие в исполнении номера. Красивая курточка, бывшая на Кузнецове во время исполнения танца, сейчас перекочевала в руки к девушке, исполнявшей роль служанки. Она стояла по правую руку от него. По левую стояла и улыбалась залу Катя Карташова. Слева и справа от этой троицы расположились солидный мужчина с бакенбардами и женщина в пышном бальном платье. Женщина вытирала глаза и щёки платочком.
Мужчина с бакенбардами подал какой-то знак, и все артисты дружно поклонились. После этого четверо
