— Это кощунство.
— Это реальность. Позвольте такой пример. Допустим, общественная мораль не позволяет вам совмещать работу на нескольких предприятиях, в о время, как вам очень нужны деньги. Как поступите? Останетесь на одной, законной, но мало оплачиваемой работе, или же будете нарушать общественные табу?! Или вот еще пример. Вы — жертва. Вы даже знаете преступника. Но закон вам говорит — у нас нет доказательств, поэтому мы не можем его наказать. Но вы-то можете. Неужели вы не воспользуетесь тем правом, которое установили сами себе? Не покараете в обход закону?
— Семен Петрович, это демагогия. Мы с вами говорим о грехах, а не возмездии.
— Они сходны, эти понятия. Без греха не может быть возмездия, а без возмездия греха.
— Но возмездие как раз относится к категории морали и нравственности, если угодно, оно пропитано религиозным духом. Разве можно судить грех, если он всего лишь биологическая реакция?!
— Браво, Алиса! Вы замечательный спорщик. Другое дело, почему биологические реакции не могут подвергаться осуждению или наказанию? Если, пардон, пьяный человек облюет мне ботинки, я ему дам в морду, потому что не надо напиваться, как скотина и портить чужое имущество. Если мою жену изнасилует какой-то пьяный подросток, я найду его и убъю, потому что, если тебя обуяла похоть, то реализуй ее со своей, а не моей женщиной.
— Гнев, ярость? В этом тоже повинен мозг?
— Гнев заложен в наших генах. У одних он проявляется больше, у других меньше, но он есть у каждого. Раньше только "животная злость" помогала выжить в жесткой конкурентной борьбе. Со временем у людей развились области мозга — его передние отделы, отвечающие за подавление агрессии и контроль таких эмоций, как гнев и ярость. Но не настолько, чтобы не испытывать чувство агрессии. И знаете, Алиса, ведь сегодня мы, по сути, вернулись в прошлое, живем в джунглях, поэтому успеха добивается только самый агрессивный. Гуманисты и добряки никогда не становятся лидерами.
— Но ведь гнев, ярость, зависть разрушают не только тело, но и душу?
— Если у нас вообще есть душа… Как-то не верю я в эти пятнадцать граммов неучтенного веса, — улыбнулся Мазурик. — Материалист до мозга костей. Зависть — биологическое наследие человека, изначально она возникла как один из самых мощных элементов для стимулирования межличностной конкуренции. Ну, условно говоря: добыло одно племя мамонта, а во втором — голод. Пока первое пожирает зверя, второе, завидуя, идет на охоту и добывает мамонта в два раз больше. Вот вам и зачатки здоровой конкуренции. Ничего плохого в зависти не вижу. Если ты завидуешь кому-то, значит, инстинктивно стараешься стать лучше, превзойти своего соперника именно в ой области, где он особенно силен. Другое дело, что зависть провоцирует агрессию, особенно у неуравновешенных людей. Но у любого явления есть свои побочные эффекты.
— Гордыня — также плод биологической эволюции? — мы уже шли с Мазуриком по плохо освещенной улице: с разрешения Игоря Семен Петрович вызвался меня проводить. И я надеялась, что он напросится на чашечку кофе со всеми вытекающими…
— Корень гордыни, она же — тщеславие, оно же — высокомерие — кроется в одном из человеческих генов, название которого произносить не буду, все равно оно вам ничего не скажет.
— Вы, конечно, с легкостью объясните и грех сладострастия? — усмехнулась я. — Причем опять же с биохимической точки зрения.
— Хотите? — он прижал меня к себе и тут же отпустил. Я так и не поняла тогда, считать ли этот жест приглашением или нет. — Интимная жизнь — это взаимодействие различных химических реактивов. Вещество допамин рождает сексуальные фантазии. Серотонин заставляет людей испытывать сладостное томление в предвкушении интимной близости, во время и после нее. Гормон альфа-меланоцит, который вырабатывается гипофизом, возбуждает половые органы. Гормон окситоцин вызывает у партнеров непреодолимое желание ласкать друг друга и доводит до упоительных судорог при оргазме. Гормон эстроген, который вырабатывается яичниками у женщин, вызывает влечение. И, наконец, гормон тестостерон, без которого соитие было бы невозможно. У мужчин он вырабатывается в яичках, а у женщин — в яичниках. Настоящая биохимическая лаборатория внутри каждого из нас! И закрыть ее невозможно, как не остановить движение планет вокруг Солнца. Можно ли считать похоть грехом?
Дальнейшее я помню плохо. Удар, сбивший меня с ног. Пьяный гогот. Масса щупалец, разрывающих белье, клетки тела и душу. Все-таки она у меня была, что бы там Мазурик ни говорил. Я сопротивлялась, кричала, плакала, кусалась. Бесполезно. Город снисходительно принял жертву, которую так легко и практически без борьбы отдал мой философично настроенный спутник. Он просто стоял и смотрел. И даже не шевельнулся, чтобы помочь. Если мою жену изнасилует какой-то пьяный подросток, я найду его и убью, потому что, если тебя обуяла похоть, то реализуй ее со своей, а не моей женщиной. Но я-то была чужая!
Когда пришла в себя на холодном асфальте, никого не было. Ушел. И что странно, я почти что испытала облегчение.
Остаток ночи ушел на то, чтобы зализать раны и принять душ. Горячий, почти обжигающий, но я все равно чувствовала себя грязной. И не потому, что мое тело подвернулось насилию пьяных подростков, а потому, что он даже не отвернулся. Это он меня изнасиловал, а не они. Он, нашедший научное объяснение каждому из человеческих пороков, за исключением трусости. Неужели и этот грех сидят в наших генах?! Но как тогда объяснить, что мать закрывает своим телом ребенка, не думая о том, что сама умрет?! Как объяснить, что люди рискуют своей жизнью, чтобы спасти кого-точужого и совершенно незнакомого? Будучи мертвыми, они шли. Будучи смертельно ранеными все равно делали шаг и… выживали… И спасали других.
— Представляешь, — удивлялся наутро Игорь. — Позвонил и сказал, что больше не может работать с нами. Изменились обстоятельства. Какие к бесу обстоятельства? У нас съемки в полном разгаре, у него контракт. Чего-то ты бледная какая-то, Алиса. Заболела?
Жена Цезаря должна быть вне подозрений. Я жена Селезнева, и тоже вне подозрений. Промолчала. Но ничего не забыла. И не простила. Имею право. Одно КВД чего стоит, но не будем об этом, ладно?! До сих пор больно.
Спустя годы я его случайно встретила. Он стал заведующим кафедрой, чуть-чуть округлился, приосанился, отпустил бороду, слегка неухоженную, но слегка. Эдакий мачо с налетом неустроенности: женщинки, ау! Я свободен! В нем было всего по чуть-чуть и слегка, но чего-то все равно не хватало. Мужественности, что ли?
Издали смотрела на этого человека и читала по морщинам историю современного Дориана Грея. Что сделал? Чего добился? К чему пришел? Что может записать твой ангел-хранитель в графу "Личные достижения"?!
Всю жизнь положил на то, чтобы сделать фамилию хотя бы на йоту благозвучнее. Семинары, Симпозиумы. Научные конференции. Заграничные командировки. И что? И все. Он даже на страсть был не способен. Роман стерильны, как и он сам. Интуитивно шарахался от смазливых девочек-студенточек. Служба — это главное: когда ты на службе, то мужчин и женщин не существует. Есть унисекс и служба. И вот итог. Доктор культурологии, защитившийся по теме элитарной культуры. Это как доктор кукольных наук. Карабас-Барабас от культурологии. А вокруг восхищенные Буратины, Мальвины, Пьеро и Артемоны, так и не сумевшие разглядеть под маской мачо полное отсутствие мужественности.
