не услышала.
– Они раскопали трупную гору, – пока Шор говорил, картинка складывалась сама собой. В мешках наверняка была земля, пропитанная веществами, необходимыми, чтобы сделать взрывчатку – южный снег. Но для него нужно много воды, а откуда у них…
Взрыв!
Мелкая вздрогнула и прижалась теснее. У Шора заложило уши и зазвенело в голове. Камень рассыпался крошевом: глубокая трещина разломила его пополам. И сквозь звон и шум Шор услышал звук, который снился каждую ночь и чудился в бреду.
Из камня полилась вода.
Айнэ наполняли фляги и поили горбачей. Струя воды становилась всё тоньше. Шор видел, что пленники заворожённо смотрят на льющуюся воду. Он и сам не мог оторвать взгляда от этого божественного зрелища.
А камень, начиная с верхушки, сыпался серым пеплом.
– Можете пить! Ишэ айэ! – с ехидной улыбочкой крикнула женщина на двух языках.
Люди бросились к воде. Шор подхватил мелкую и протиснулся в первый ряд. Пленники лизали камень, пытались засунуть руки поглубже в разлом. Воды становилось всё меньше. Шора били по спине, но он не уступал своего места. Он напоил девочку, смочил её рану на плече и только после этого напился сам. Сзади напирали всё сильнее. Пришлось поскорее уйти, иначе их бы раздавили.
Когда из камня вылилась последняя капля, он рассыпался крошевом. На его месте остался пульсирующий корень, который быстро почернел и скукожился на свету.
– Оно живое, – стонала мелкая, задыхаясь от усталости. – Эти камни… живые.
Женщина с красным лицом велела идти дальше. Шор помог девочке подняться. К вечеру пленников привели в огороженный скалистыми камнями лагерь. На большом костре жарилось мясо на вертеле. Рядом стояли палатки, в которых пировали айнэ. А поодаль, у самых камней, стояли железные клетки. Шора и мелкую вместе с другими пленниками запихнули в эти клетки и заперли.
– Шор… Шор, смотри… – Мелкая зажала рот ладонью и указала покалеченной рукой в сторону других клеток.
Там тоже сидели истощённые пленники. Их кожа была бледно-голубоватой, а на руках и ногах виднелись длинные тонкие порезы. Люди с выступающими рёбрами, остриженными, лысыми головами походили на скелеты. Но…
Некоторым ампутировали ноги. Шор почувствовал, что не может дышать. Он повернул голову к костру и увидел жарящиеся куски мяса. Даже издалека легко узнавались изгибы коленей и скрюченные пальцы.
Мелкая увидела его застывшее лицо и захотела повернуться, но Шор её удержал и закрыл ладонью глаза.
– Не смотри, только не смотри. И не бойся, не бойся, слышишь? Я что-нибудь придумаю, мы выберемся, я сумею с ними договориться, я знаю их язык, слышишь, маленькая?
– Л-лика, – заплакав, пробормотала девочка и убрала его ладонь от лица. – Меня зовут Лика.
– Лика, – повторял Шор, укачивая её на руках, – Лика, Лика…
Лагерь погрузился в ночь. Люди плакали под дикий хохот айнэ. Стонали раненые и умирающие. В степи завывал ветер, а Шор всё шептал её имя, будто молитву.
Глава 19
Белоснежное мясо, истекающее золотистым соком, дымилось на блюде. Кожу зажарили до коричневой, хрустящей корочки. Аромат был таким дурманящим и тяжёлым, что казалось, можно наесться им одним. Прочие запахи не отлетали дальше тарелок, и на вкус рыба, пироги, супы и все остальные угощения немного, но всё же отдавали привкусом вепря.
Принцы семи ветвей Ародана сидели за овальным столом в трапезном зале. На всех были тёплые парадные костюмы. Несмотря на пылающие жаром камины, холод полз под столом голодной мокрой крысой. И ни горячее вино, ни мясо вепря от этого не спасали.
Окна. Определённо, проблема заключалась в них и в неуместно высоких потолках. Наверняка дворец строили архитекторы второй ветви. Они любили вычурные окна: длинные, узкие, как следы от когтей горного медведя, – по три за спиной каждого принца, за исключением седьмого. Он сидел спиной к выходу. Хуже места были только у отца и глав столиц шестой и второй ветви. Они трапезничали за небольшими отдельными столиками у самых окон. И мёрзли ещё больше.
Севир глотнул «Бродягу» и обвёл взглядом принцев. Всё было точно так, как он и представлял. Принц первой ветви оказался любезен и добр. Он воплощал собой звено, которое могло сплотить таких разных правителей. Именно благодаря ему не утихали разговоры и смех. Принца звали Эрон. Говорили, он знал все языки Ародана, прекрасно пел и отлично владел мечом. Последнее вряд ли было заслугой принца, учитывая, что с его даром – мечом Милосердным – нельзя проиграть бой.
Юный принц Зуран сидел по левую руку от Эрона. Принц второй ветви был худым, долговязым, с оттопыренными ушами. Облик Зурана не подходил, однако, его характеру. Горячий в спорах, наглый в решениях: чего стоило хотя бы то, что шкатулку принц открыл в семь лет. Сам. Хорошо, что его дар был сущей нелепицей – шарфом из синего шёлка. Насколько Севир знал, никакими волшебными свойствами тряпка не обладала. Зуран её даже не носил.
Пятый принц тоже не показывал свой дар, но по противоположной причине. Рог Бездны считался слишком опасным, и Доран хранил артефакт в шкатулке. В детстве Севир фантазировал, как сам протрубит в рог у восточной пропасти и эхо разнесёт мощь дара по всему миру, заставив людей падать без чувств. За свои двадцать пять лет Доран использовал Рог лишь однажды – когда получил. Жертв удалось избежать благодаря его предусмотрительности: эксперимент принц поставил в чистом поле, подальше от людей. Когда он пришёл в себя, то увидел мёртвых птиц, которые разбились о землю, потому что звук Рога настиг их в полёте. А что произошло бы в городе? Люди попадали бы с лестниц, а те, кто купался в реке, точно бы утонули. Матросы срывались бы с мачт, солдаты падали на своё же оружие. Сотни, если не тысячи смертей разом. Поэтому, даже когда пятую ветвь атаковала флотилия пиратов, Доран не использовал рог.
Адлар, четвёртый принц, благодарил богиню за каждый кусочек пищи и просил прощения за каждый глоток вина. Пухлый, неразговорчивый, но улыбчивый и добродушный малый. Дружба с ним могла быть полезной. Водотворящий посох мог, например, спасти Илассет от засухи.
Шестой принц – такой же новичок на съезде, как и Севир – не притрагивался к мясу и вину. Приглядевшись, Севир заметил, что вместо меха Виктар предпочёл овечью шерсть. Оправдывал ли он репутацию шестой ветви или дар действительно запрещал проливать кровь, Севир не знал. Правый глаз у принца был искусственным и назывался Сновидцем. Многие гадали, потерял ли Виктар глаз из-за несчастного случая – и
