выносить свою отчаяние на обозрение! Потому что никому до него нет дела. Если бы вернуть время, если бы у меня только была машина времени, я бы рыдала над этими дельфинами, как в последний раз в жизни!
— Мне по хуй и на дельфинов и на эту планету.
— Это неправда, но я понимаю, почему ты так чувствуешь.
Подхожу, обнимаю его со спины, прижимаюсь и вдыхаю запах. Глаза закрываю, как сильно нравится. Душа кипит внутри, требует выплеска энергии. Истерики, скандала, решения проблемы. Вот только не поможет это. Пальцы переплетаются, Алекс сжимает мои руки. Я целую его, куда дотягиваюсь.
— Машину времени и телепорт, — поправляет он. — Машина вернет тебя в нужное время, но ты окажешься в космосе, потому что планета находилась тогда в другой точке пространства. Мы летим.
— Хорошо. Мне нужна машина времени и телепорт.
Молчим минуту.
— Не хочу ничего делать без тебя, — заключает он.
— Алекс…
— Больше неинтересно.
Блин. Зажмуриваюсь. Так хочу, чтобы он остался со мной. Отправил Бориса, Артура, кого угодно! При этом понимаю, что они не справятся. После презентации я окончательно разобралась, кто есть кто в «СоларЭнерджи». Парни — исполнители. Их потолок — это небольшой завод портативных батарей в Подмосковье. У Равского потолка нет. Он знает свое дело. Он единственный в нем ориентируется.
— Я не допущу, чтобы из-за меня ты бросил мечту, — говорю строго. — Хватит уже в этой комнате одной неудачницы.
Алекс обнимает меня. Мы вместе смотрим на залив.
— Тебе нужно достроить завод, запустить производство, получить заказ от китайцев и отправить чертовы батареи в космос.
Он молчит пару секунд, потом произносит так спокойно и ровно, что кровь в жилах стынет:
— Пока тебя будет трахать кто-то другой?
Мурашки бегут по коже. Гениальный мужчина решает, что ему важнее: поиграть с игрушками, ценой в миллиарды, или иметь девочку, которую любит. Другая бы может упрекнула в сомнениях, но я — не другая. Я особенная. Железная. Мне лестно, что он сомневается. Я бы выбрала не его. Еще неделю назад.
Господи! Как же он любит меня, оказывается, что сомневается!
Я быстро оборачиваюсь и выдаю:
— С ума сошел! Ни за что никому не дамся! Только твоя.
Обнимаю изо всех сил за шею. Не шевелится. Не отвечает. Целую снова и снова, куда дотягиваюсь.
— Алекс, я никого другого не хочу. Только тебя. Я буду тебя ждать. Тебя одного.
— Блядь. — Он приподнимет мой подбородок, наклоняется и целует. — У меня внутри вибрирует, когда ты так говоришь. Пиздец как мечтал о тебе.
— Теперь дрожу я.
Он быстро улыбается. Наклоняется, и вновь меня целует. Вкусный, любимый, очень сильно нужный. Он целует так нежно и трепетно, что колени слабеют — так приятно это. На глазах слезы. Я вцепляюсь в него намертво. Я просто не могу поверить, что это происходит. Что мы расстанемся на неопределенное время. А если мне откажут снова? Что есть вообще не впустят?
Целая страна не хочет, чтобы я находилась на ее территории. Вау. Я вдруг чувствую себя такой маленькой и беспомощной.
— Распишемся? Чтобы убрать риски? — спрашивает Алекс. Упрямо, быстро. — Выйдешь за меня?
— Это поможет?
— Ребята говорят, должно.
Моя бедная мамочка, она будет в шоке. Но мы ведь живем один раз. И… рядом с Равским не может быть трусихи. Киваю.
— Чтобы быть с тобой, конечно, выйду. Для этого ведь люди и женятся, чтобы быть рядом друг с другом. Это самая правильная причина. Самая верная.
— Я клялся себе, что больше никогда не женюсь.
Вновь тонем друг в друге. Глаза — это ведь зеркала души. Значит, мы пускаем друг друга внутрь, открываемся.
— Передумал? — усмехаюсь я.
— За пять секунд. Ведьма ты какая-то, Ершова Ива.
— Я тебя подкармливаю волшебным зельем, — охотно киваю.
Он касается кольца на пальце, которое подарил недавно.
— Теперь ты моя невеста не только на публике. — Поразмыслив, добавляет с нажимом: — Не подведи, Ива.
Выдерживаю взгляд и отвечаю на равных:
— А ты меня.
Глава 35
Мы не отлипали друг от друга целый день. Занимались любовью, целовались, гуляли по пляжу. Вечером устроили грандиозную прощальную вечеринку, которая прошла отлично. Или Алекс поговорил с ребятами, или они сменили гнев на милость, а может, во мне дело… Но из атмосферы, наконец, исчезла натянутость. Мы просто веселились.
Я честно, как и положено первой плаксе страны, пару раз искренне разрыдалась, когда обсуждали разлуку. Но помимо печали, мы много радовались. Танцевали, смеялись, строили планы. Моменты казались прекрасными своей искренностью и грандиозностью! Алекс обещал приехать как можно быстрее. Впереди нас ждала настоящая свадьба и еще две попытки получить визу. Мы были полны решимости.
На следующий день, после завтрака, я поехала провожать Рафа в аэропорт. Билеты поменяли, вместо меня летела Олеся. Вчера она много ныла о ссоре с Вовой, предстоящей разлуке с ним и вообще о том, что пора менять работу, эта слишком сложная. Я была благодарная ей за участие и поддержку. За то, что она согласилась полететь вместо меня и составить Алексу компанию.
Но когда мы стояли у терминала, кое-что произошло. Алекс отвлекся на телефон, подошел к окну, что-то быстро говорил на английском. Солнечный свет пробился сквозь окно и укутал его почти сказочным сиянием. Я невольно залюбовалась тем, как круто этот миллионер выглядит даже в обычном черном спортивном костюме и найках. Уверенно, сексуально.
Случайно перевела взгляд в сторону, мазнула глазами по Боре, затем по Олесе… и застыла.
Олеся… Она будто бы забылась, сбросила маску и смотрела на Алекса. Смотрела с искренним восторгом и… нежностью. Она смотрела на него так, как смотрят на идол. Предмет сильнейшего обожания.
На объект любви.
Олеся смотрела на него с такой любовью и болью, что у меня внутри всё сжалось.
Я захлебнулась горечью. В момент перед глазами пролетели общие сцены. Ее готовность в любой момент оставить Вову и полететь на другой конец мира. Конечно, дело тут не в деньгах. Как я этого не замечала?
Перевела взгляд на Бориса, тот тоже заметил реакцию Олеси, посмотрел на меня и чуть пожал плечами, дескать, такие дела. Отвернулся и продолжил что-то объяснять коллеге.
Алекс закончил говорить, обернулся. Олеся опомнилась и стала прежней — безумно занятой, слегка циничной и деланно уставшей. Мы встретились глазами, она отвернулась, слегка смутившись. Пульс ускорился: не показалось.
Когда Алекс приблизился и обнял, я сильно-сильно к нему прижалась.
— Всё нормально? — спросил он.
— Нет. Ты улетаешь на три месяца. Гребаных три месяца.
— Я люблю тебя.
— А
