– Черт. Я забыл. Оно дома… Солнце, прости!
– Кольцо он, значит, дома оставил, зато котенка не забыл притащить, – фыркнула Машка. – Ну и правильно, – Женька подхватила Соньку на руки, и та довольно заурчала. – Котенок гораздо важнее кольца, я считаю.
– Я тебе уже говорил, что ты лучшая женщина в мире? – улыбнулся Саня.
– Наверное, – Женя дотянулась до его губ и ласково поцеловала. – Но можешь повторить: я не против! И пойдемте уже пить чай. Зря я что ли столько всего вкусного напекла?
Эпилог
– А вы когда? – в своей обычной беспардонной манере поинтересовалась Машка, когда Женя с умилением склонилась над кроваткой двухмесячного Гоши – Машиного сына.
Саня вместе с Колей, новоиспеченным папашей, были на кухне, поэтому Женька могла ответить честно.
– Маш, он пока не хочет детей. И я не собираюсь ему ничего навязывать.
– Ну что ты как маленькая, – закатила глаза подруга. – Есть же куча вариантов, как можно забеременеть, не ставя мужика в известность. Ой, я забыла выпить таблетку, к примеру! А потом опа – две полоски. Не пошлет же тебя Саня на аборт, правда? А потом в процессе втянется, зуб даю.
– Нет, – Женю аж передернуло. – И я тебя очень прошу, давай не будем это обсуждать, хорошо?
Маша явно была не согласна, но тут Гоша завозился, требовательно захныкал, и она тут же подхватила его на руки, ласково заворковала и приложила малыша к груди. Женька с тоской за ними наблюдала.
Да, она очень хотела детей. От Сани.
Но не таким путем.
Обманывать его Женька не стала бы ни за что на свете и знала, что не только Саня бы не простил ей этого вранья. Она сама бы себе этого никогда не простила.
Они были больше, чем просто пара. Больше, чем просто мужчина и женщина. Они были друг другу самыми близкими людьми: одновременно и любимыми, и друзьями. Их отношения строились на доверии, на полной и абсолютной честности, и даже дикое желание Жени стать мамой не заставило бы ее разрушить этот фундамент.
Почему-то казалось: Саня обязательно решится. Придет к этому решению сам.
Да и год всего прошел с тех пор, как они признались друг другу в любви и стали жить вместе. Не так много времени, если подумать.
Хотя с другой стороны, за этот год столько всего произошло.
Например, они расписались в ЗАГСе – вдвоем, без свидетелей, как и хотели, а потом получили грандиозный втык от родителей, которые смертельно на них обиделись. Пришлось брать в охапку Женькину маму, ехать в Иркутск к Саниному большому семейству и устраивать там торжество по всем правилам: ресторан, родственники, тосты и подарки. Женька даже надела белое платье, хотя изначально не соглашалась. Но Саня нашептал ей на ухо, что он после свадьбы с ней сделает, задрав эти пышные белые юбки, и Женька сразу раскраснелась и согласилась.
Вообще свадьба получилась даже лучше, чем они ожидали. Тамада с баяном и древние конкурсы— это был, конечно, испанский стыд, зато кое-что Женька вспоминала с удовольствием. Например, то, как Санины братья украли ее, пока жених отлучился в туалет. Они уволокли ее в подсобку ресторана и там поили коньяком и развлекали случаями из Саниного детства. Кстати, в подсобке было не слышно баяна, и уже одно это делало ее чрезвычайно приятным местом.
Взбешенный жених появился как раз в тот момент, когда Ваня в лицах пересказывал историю о том, как Саню в детстве постоянно путали с девочкой, его это ужасно бесило и он однажды снял в магазине штаны, чтобы доказать, что он мальчик.
– Ну все, Ванек, – прорычал Саня. – Ты покойник!
– Я еще могу про деревенский туалет историю рассказать, – ухмыльнулся старший брат. – Жень, слушай…
В итоге они чуть не подрались, хорошо, что Колян и Лева их вовремя разняли. А потом прибежали девочки – Лиза и Маша – и потащили всех танцевать.
Жене нравилось их большее семейство. Все Марковы были невероятно шумными, очень разными, но в чем-то главном оказывались похожи. И тем не менее, хорошо, думала Женя, что они жили с Саниной родней в разных городах, потому что видеться с ними каждые выходные она бы не выдержала. А вот приехать в гости раз или два в месяц было очень даже классно.
Что еще было за этот год? Зимой сильно заболела Сонька. Лежала, как тряпочка – горячая, вялая – ничего не ела. Они перепугались тогда ужасно. Схватили ее в охапку, повезли в клинику – оказалось, что кальцивироз. Саня за кошкой ухаживал как родная мать: поил с ложечки, уговаривал поесть, давал лекарства по часам. И Женя в который раз убедилась, что надежнее человека, чем ее муж, не найти. Если уж Саня берет за кого-то ответственность, то с того света выцарапает, чего бы ему это ни стоило. И если бы она могла еще сильнее влюбиться в Саню, то обязательно бы сделала это после того, как увидела его заботу о Соньке. Но вот только сильнее, чем Женя уже любила Сашу, любить было невозможно. Это и так было больше, чем максимум.
Весной они вдвоем уехали на неделю в Венецию. Бродили по полупустому, еще не открывшему туристический сезон городу, целовались на бесчисленных мостиках, фотографировали голубей на площади Сан-Марко и чуть не заблудились в лабиринте узких, похожих друг на друга улочек – как и положено настоящим туристам. А вечерами не вылезали из огромной удобной кровати: их острая, невозможная тяга друг к другу не только не прошла со временем, но, на удивление, становилась только сильнее.
И да, верёвки в качестве эксперимента они тоже опробовали – и это сладкое ощущение полной власти над собой и абсолютного доверия к партнеру Женька до сих пор вспоминала с щекочущим чувством возбуждения.
Им было хорошо вдвоем. Брак не испортил дружбу, а дружба не мешала любви. Они просто дружили, просто спали вместе и просто любили друг друга.
Женька знала, что этой огромной любви хватило бы не только им самим, но и еще одному маленькому человеку, который мог бы у них появиться, но давить на Саню не собиралась. Если ему нужно время, чтобы созреть – пусть зреет. Лучше совсем без детей, но в мире и гармонии, чем ребенок, которого Саня бы не хотел.
– Хорошенький, правда? – с абсолютным восторгом сказала Маша, глядя на своего Гошу. Но когда она взяла его столбиком, чтобы вышел лишний воздух после кормления, малыш внезапно срыгнул фонтаном, полностью залив маме плечо.
– Черт, – беззлобно пробормотала Маша, дотянулась до салфеток и вытерла Гоше мордашку. – Подержи его, я пока переоденусь.
Она сунула засыпающего после сытной кормежки сына Женьке и умчалась в ванную.
Женя держала Гошу, словно хрустальное яичко – бережно, нежно, до трясучки боясь уронить такого маленького и ценного человечка. Он приятно пах теплом и молоком, а голова у него была трогательно лысой.
– Зайчик такой, – ласково прошептала Женька, осторожно его баюкая, и тут в детскую сунулся Саня.
– Можно? – и замер, глядя на Женьку с ребенком.
