бы куда лучше.
Но время уже давно работало против всех и против нее в частности. Добравшись ровно до середины моста, мотоцикл здорово накренило влево. Из-под колес посыпались сухие щепки прогнившего настила. Доски с глухим скрипом проломились, потом жалко хрустнули все разом и каскадом полетели в воду. А вместе с ними туда же полетели Людка, мотоцикл и сам агент 0014. Падая, он все еще смотрел куда-то за горизонт. И в глазах его пылало безумие.
* * *
От нечего делать Джеф тупо пялился на муху, сонно потирающую лапкой о лапку, прежде чем слететь с желтого от копоти потолка и устремиться навстречу новому утру. Его сторож, не внявший приказу своего приятеля, здорово наклюкался и теперь храпел на диване. Когда он впервые огласил неухоженную комнату вялым посапыванием, Джеф попытался высвободиться. Но тщетно. Эти парни привязали его к стулу намертво. Видимо, знали толк в этом деле. Он еще какое-то время повозился, а потом плюнул и перестал. Что толку, если все равно ничего не выходит.
«В конце концов, — решил Джеф, — эти придурки вовсе не похожи на головорезов. Они вряд ли станут пытать меня, отрезать пальцы, требуя выкупа, или проделывать еще нечто подобное. Пускай тот, кто назвался Шпунтиком, позвонит отцу. Ему же хуже».
Так что Джеф благоразумно решил сидеть тихо и ждать окончания своего приключения. Придет время — и его освободят. И ему уже заранее было жалко своих похитителей. Они хоть и полные идиоты, а все-таки не бандиты. Обычные парни, которым скучно и лень работать. Вот и бесятся от желания хоть как-то самовыразиться. Да и вообще, если уж у первых встречных, миленьких с виду девчонок в багажнике машины лежит труп и они вполне серьезно рассуждают, стоит ли «замочить» случайного свидетеля, то что уж говорить о пацанах.
Джеф задумался. На лице его блуждала мечтательная улыбка. Если бы он увидал себя сейчас в зеркале, то его бы стошнило от омерзения. Сейчас Джеф был обыкновенным мальчишкой и ничем не походил на крутого репера. И мысли его тоже были обыкновенными. Он вспомнил тех двух девчонок, от которых позорно бежал прошлым вечером. Особенно ему нравилось вспоминать ту белокурую, синеглазую, которую он назвал Бемби. Она ему понравилась сразу, нравилась и сейчас, несмотря на все отягчающие обстоятельства их знакомства. Было в ней что-то родное. Он поклялся бы, что чувствовал исходящее от нее тепло с запахом имбиря и корицы. Он увидел ее как наяву. По ее льняным волосам пробежал оранжевый луч закатного солнца, она подняла головку, глянула на него распахнутыми синими глазами. В ее глазах отражалось вечернее небо. Он смотрел в них, не отрываясь, желая проникнуть в глубину ее мыслей, надеясь увидеть там что-то, что дало бы ему надежду на счастье быть понятым. Он хотел было дотронуться до ее розовой, пушистой, как персик, щечки, даже протянул руку…
Но оглушительный треск заставил его вздрогнуть. Джеф проснулся. Очумело огляделся по сторонам, все еще находясь во власти видений.
«Она похожа на мою мать, — со странной смесью ужаса и смущения подумал репер. — У меня болят зубы, когда мать начинает свои обычные причитания, я сгораю от стыда, когда она сует мне в сумку свои дурацкие пирожки, я с удовольствием грублю ей, а иногда просто-таки ненавижу. Да взять хотя бы начало моего нового хита: «Вчера я убил свою маму…» Дурь, конечно, я ведь ее не убью, но подобная песня о чем-то да говорит. И все-таки я влюбился в девушку, очень похожую на мою мать. Парадокс!»
По комнате протопал Шпунтик и, подойдя к дивану, грубо пихнул храпящего приятеля в бок. Тот всхрапнул напоследок и, разлепив покрасневшие глаза, тупо уставился на него:
— Я что, спал?
— Я бы назвал это именно так, — хмуро ответил Шпунтик.
— Ну что ж… — Винтик развел руками и виновато улыбнулся.
— Как дал бы по ушам. — В разрез произнесенному тексту Шпунтик по-доброму улыбнулся, глядя на него.
— Так чего, ты звонил папашке его? — Винтик кинул косой взгляд на Джефа.
Тот моргнул. Что-то неприятное шевельнулось у него под ребрами. Отец у него не подарок. Это всякий скажет. А если у мамаши спросить, так, по ее мнению, он вообще исчадие ада. И хотя у нее насчет всего свое, довольно оригинальное мнение, в чем-то она права. Еще никто не задавался вопросом, в какого демона превратится отец, если у него потребуют пол-лимона долларов в качестве выкупа за похищенного сына. Джеф с откровенной жалостью уставился на Шпунтика. А тот широко улыбнулся и вдруг вытащил из кармана брюк мобильный телефон:
— Я лучше придумал. Вот, позвоним отсюда.
— Ребята, — голос репера стал хриплым вовсе не потому, что он хотел казаться крутым. Просто ему вдруг стало страшно. Такое можно почувствовать, когда смотришь под ноги, стоя на краю пропасти. — Послушайте меня. Я вовсе на вас не в обиде и ничего плохого вам не желаю. Деньги в том количестве, которые вы собираетесь потребовать, действительно можно потребовать только у моего отца. У всех остальных, включая и меня, таких денег нет. Даже половины нет. Да и вообще, кому бы вы сейчас ни позвонили, отец узнает об этом звонке ровно через пять минут. Так что все равно звонить ему или кому другому. Поэтому я и дал его прямой телефон. Но поверьте мне, не стоит вам с этим затеваться. Будет лучше, если вы меня отпустите и мы разойдемся.
— Ха! — возмущенно выдохнул Шпунтик, очень внимательно прослушав вдохновенную речь Джефа. Потом он обернулся к Винтику и повторил: — Ха!
А тот насупился, пожал плечами и пробубнил:
— Может быть, он прав?
— Что значит прав?! — повысил голос Шпунтик.
— С виду он парень-то неплохой, — Винтик оценивающе оглядел репера, словно проверяя на глаз свою догадку. — Вроде бы не скотина. Чего бы ему так нас уговаривать.
— Да денег жалко! — объяснил Шпунтик. — Свои деньги жалеют даже очень неплохие парни.
— Но он говорит, что нам же хуже будет, — не слишком уверенно заметил Винтик.
— А что бы ты стал говорить на его месте?
Джеф счел, что момент удачный для продолжения переговоров. Между партнерами по бизнесу наметилась трещина сомнений. Он кашлянул и горячо произнес:
— Я же не просто так говорю. Я знаю. Не лезьте вы в это дело, парни. Вас же в порошок сотрут.
— Ну? — Шпунтик торжественно указал на него обеими руками и обратился к приятелю: — Это же типичный треп заложника.
— Что-то мне не нравится этот треп, — мрачно изрек тот.
— А с чего бы тебе должно
