Сок заслал своих парней в какую-то контору, и им прислали вполне приличный вместительный фургон. Коля по-хозяйски его облазил и сказал, каких лошадей в него будем запрягать (Коля по ходу дела мутирует в разговаривающего с конями чудика) — вот и все дневные развлечения.
Вечером все дружно пошли на концерт. Народу собралась здоровенная толпа. В сквере под это дело сгородили скамейки, но многие приезжие расположились на газонах, расстелив покрывала, как для пикника. Маринка вывела принаряженных детишек, посадила их в первый ряд. Восторгу было! Вообще, девчонки, конечно, классно поют.
Перед сном Сок снова осматривал «ранетых», узнал про таблетки, страшно ругался. Мрачно смотрел на руку, цыкал зубом.
Новая Земля, Новая Самара, 15.05.0055 // СтЗ, 25.06.2037, утро
Ночью Олегу приснилось, что он с покойным отцом поехал на рыбалку. Будто батя молодой совсем, а Олег ещё маленький, года четыре, сидит в лодке, свесившись через край и смотрит, как под самым лодочным дном шевелятся зелёные метёлки водорослей. И так ему захотелось эти водоросли потрогать, сил просто нет! А вода оказалась леденющая… И вдруг из этих водорослей высунулась огромная щучья пасть и вцепилась Олегу в руку.
Он вскинулся во сне — и стукнулся больной рукой об стену. Аж искры из глаз посыпались! Посидел в темноте, баюкая руку, пока боль не унялась настолько, что смог нормально соображать: где что. Нашёл таблетки, выпил сразу две. Три часа ночи, мать твою… Еле как, пристроив под руку подушку, задремал. В шесть всё равно проснулся. Решил не шарашиться по гостинице, пошёл к порталу.
Девушка из МФЦ сказала, что курьер заберёт лекарство в восемь, как только аптека откроется. И примерно час будет ехать. Это на Матушке девять утра. Значит здесь будет двенадцать. Посоветовала, если совсем плохо, посидеть у неё, всё-таки время идёт в четыре раза быстрее — не шесть часов, а полтора. Подумал, решил пойти сдаться Соку.
Дверь открыла Марина и сразу запаниковала. Сок снял повязку и начал ругаться. Вот вчера, оказывается, вовсе и не страшно было. А сегодня — ругался прям от души.
Рука опухла и приобрела странный вид. Сок притащил железную коробку с инструментом — «Так и знал, что пригодится, прокипятил вчера», разложил чистые тряпки и вскрыл нарыв. На содержимое Олег смотреть не стал, хватило ощущений. Сок обработал рану, наложил свежую повязку, велел попить и прилечь. Он пошёл к себе и провалился в тяжёлый сон.
Марина паниковала — не то слово. Сок проводил Олега до комнаты, выбросил тряпки и перчатки, протёр антисептиком стол и руки.
— Плохо?
— Очень, — он снова начал мелко нервно притопывать. — Боюсь, Мариша, боюсь опоздать. Целитель нужен. Ближайший приличный целитель — на Большом Базаре. Так. Собирай вещи, я к Палычу, поговорить надо.
Сок поймал Палыча на лестнице вниз.
— Виктор Палыч, такое дело. Не успеем — останется Олег без руки. Это самый лучший вариант развития событий.
— А плохой? — спросил Палыч, предполагая, каким будет ответ.
— Может не доехать. На антибиотиках есть надежда пригасить процесс. Но больше недели — я бы не рискнул.
— А до этого базара?..
— Шесть дневных переходов.
— Так чего стоим тогда⁈
— Лекарство будет только в двенадцать, — напомнил Сок, — без него не довезём. Так что три часа у нас есть.
— Так. Я в низ, ты — наверх, собираем народ в обеденном зале. Скажу сразу всем.
Сок кивнул и исчез. Палыч развернулся и увидел Григория. Тот слегка, на среднеазиатский манер, поклонился:
— Извините, я невольно стал свидетелем вашей беседы.
— Видите, какие дела. Вынужден сказать, что у нас нет недели, о которой мы с вами договаривались. В любом случае…
Григорий приподнял ладонь, останавливая Палыча:
— Ничего страшного. Я успел решить свои дела. Я еду с вами.
— В таком случае я прошу вас помочь накормить и собрать детей.
— Разумеется.
Палыч сообщил людям, что отряд вынужденно выдвигается через два с половиной часа, после чего гостиница стала похожа на разворошенный муравейник.
27. СКВОЗЬ СЕРЫЕ ЗЕМЛИ
ДОРОГА ЧЕРЕЗ СЕРЫЕ ЗЕМЛИ
Новая Земля, Новая Самара — дорога в Междуречье, 15–19.05 (сентября).0055
Денисовский отряд
Дорога — обычный просёлок — держала направление на восток, изредка огибая особо высокие холмы, перескакивая через мелкие речушки и ручьи. Большинство переправ не могло даже похвастаться мостиками, обходясь бродами, для верности отмеченными столбиками с примитивными табличками, а иногда и вовсе без табличек. Степь стала перемежаться пятнами прижимавшихся к предгорьям лесных островков.
Деревни и хутора, теснившиеся вокруг Новой Самары, сильно напоминали укреплённые форты или остроги, в каждую минуту готовые огрызнуться в ответ на любое нападение. Видно было, что при выборе места жители старались селиться недалеко друг от друга; Сок сказал, это — чтобы прийти на помощь соседям, если вдруг с запада набегут басмачи или с севера — индейцы. Дорога шла не сквозь поселения, а огибала их. Но, как правило, у каждых массивных ворот была небольшая площадка, на которой можно было приобрести что-нибудь из еды и, если повезёт, медикаментов и прочего необходимого в дороге, договориться, чтобы лошадей осмотрел ветеринар или подковал кузнец.
Сок попытался уложить Олега в фургон. Но тот упёрся. После утренней операции ему стало сильно легче. Лекарство перед выездом из города он забрал и сразу же выпил. Так что Олег упорно ехал верхом, изредка морщась, когда неровности дороги сильно уж отдавали в руке.
История о маленьких беглецах с плантаций уже разошлась по округе. Узнав, что эти дети путешествуют с отрядом, люди несли одежду, игрушки, гостинцы… Иногда Зулмат казалось, что это всё — сон, скоро она проснётся и пойдёт рвать сорняки на плантацию Далер-бея. От этих мыслей её охватывал ужас.
Фургон мягко покачивало, девочка задумчиво разглаживала яркий головной платок, красный, с чудными цветами и кисточками по краям. Всего лишь десять дней назад она и представить себе не могла, что когда-нибудь у неё будет такая красота.
— Почему они так поступают? — спросила она у дяди Гриши. — Мы ведь — чужие им. Мы не можем расплатиться, ничего не можем дать взамен. Почему?
— Людям свойственно сострадать, Зулмат. Чувствовать боль другого. Иногда мы не в силах исправить ситуацию, но можем хотя бы поддержать… Все эти люди — они сопереживают вам. Зная вашу тяжёлую судьбу, стремятся помочь. Выразить своё участие хотя бы малым. Пойми, никто из них не ждёт вознаграждения за свою помощь. Но когда-нибудь, потом, когда ты вырастешь, станешь большой и сильной — на твоём пути встретится кто-то маленький и слабый, которому нужна будет помощь. И ты поможешь, не ожидая ничего взамен. Потому что это — правильно.
— У Талтак-бая такого не было.
— Там вы жили с родителями? — осторожно спросил Гриша.
— Сперва — да. В таких хижинах из глины и травы. Потом, когда ребёнок подрастает — в детский сарай. Там плохо. Когда еды мало, старшие отбирали у нас. Мать иногда прятала для меня кусочек, днём передавала. Мы же работали на одной плантации. Потом её услали в другое место. Больше никто не жалел меня. Я не видела такого.
— Неужели все были плохими?
Зулмат пожала плечами.
— Не знаю. Некоторые были хуже. Били нас. Другие просто… сами за себя.
— Но ведь ты сама не бросила малышей в том сарае?
— Это совсем другое! Далер-бек бы их убил!
— Вот видишь! Ты пожалела их, проявила сочувствие. Если бы ты ушла одна, забрала все лепёшки — ты ведь шла бы быстрее, правда? И голодать бы не пришлось. Без малышей легче было бы устроиться куда-нибудь работать, так? — Зулмат задумчиво кивнула. — Почему ты так не сделала?
Она думала, нахмурив брови.
— Если бы я так сделала, я стала бы такой же злой, как те парни, которые нас сторожили. Плохие люди. Рабы, а старались сделать ещё хуже тем, кто слабее. Я не хочу быть такой.
— Вот. А теперь вспомни, когда вы бежали к городу. Люди, пришедшие вам на помощь — их ведь было меньше, чем басмачей?
— Сильно меньше!
— Никто не знал, что Тиша, Лиззи и Рут — волшебные пантеры. Но они всё равно бросились вам на помощь, хотя и понимали, что могут погибнуть. А ведь могли бы спрятаться в городе и уцелеть… Почему?
