Он покачал головой.
– С кем подрался? Я понимаю, что у вас договор с перевозчиком, что они к вам не лезут. Но за трупы на борту отвечает капитан, ему это совершенно не нужно.
– А ты что, на корабле работаешь? У них тут другая форма…
– Полиция Пуэрто-Кристалл системы Диаманта, Управление береговой полиции Байя Соледо, – отрапортовала я. – Но у меня договоренность с экипажем. Если честно, они сами ко мне обратились за помощью.
– А…
– Да не переживай. Разговор чисто между нами.
– Ладно…
– Так с кем подрался?
– С одним… он за Мирой следил. Ну… Мира, это моя… э… ну, то есть, короче, она моя знакомая. Хорошая девчонка. А этот старый хрен…
Я приподняла брови. Мира опять вляпалась? Этого не хватало…. Ведь говорил ей отчим вести себя тихо… Ну ладно. Может, не все так плохо.
– Эй, – сказала я. – Давай спокойно и подробно. Что за старый х… хомо-мен приставал к твоей подружке и почему ты решил вмешаться?
– Он не приставал, а следил, – буркнул парень. – И она мне не подружка. Просто… ну… в общем, этот тип, он из консультантов фирмы, которая нас сопровождает. Мерзкий тип…
– Старый и мерзкий…
– Конечно старый, ему стандартных лет тридцать! И борода!
Эй, Нордвеллу тоже стандартных лет тридцать! Только где он старый-то?
Впрочем, не о нем речь.
– Я поняла. Давай последовательно, как было дело?
– Ну, в первый раз я заметил на проповеди. Она впереди стояла, я чуть сзади… ну то есть, я не специально, у нас принято, что женщин вперед пускать… вооот. И я увидел, что этот тип на нее смотрит. Я подумал – она симпатичная, вот он и засмотрелся. Хотел сказать наставникам, чтобы поговорили с ним и объяснили… ну, что это неприлично. А потом днем, на занятиях, смотрю, опять он рядом крутится. И вот прямо до каюты за ней шел… но так, чтобы она его не увидела.
– Понятно. Что потом?
– Потом, сегодня утром, он вообще к ней подошел, нет, нормально, да? Им же ясно сказали, что у нас свой уклад, и что по нашим законам, чужакам нельзя… ну то есть не рекомендуется вмешиваться во внутренние дела общины. А она его испугалась! Я же видел, когда он к ней! Ну, я к нему и подошел. Я говорю «что тебе от нее надо?». А он давай смеяться. Ну, я и… а потом другие прибежали. Ну и… меня сюда отне… то есть проводили.
– Угу. Дальше!
– А дальше – все! Я здесь лежу, а она там одна… а этот тип…
– Типа, скорей всего, приструнили свои же, – задумчиво сказала я. А про себя подумала: «Чтобы не спугнуть! Миру явно в чем-то подозревают! Диабло! Только этого не хватает!».
– Знаешь что, – сказала я, – Ты молодец! Как выпишут, постарайся быть таким же внимательным, ладно? И больше не дерись с придурками, которые тебя заведомо сильнее.
– А что мне было делать? Просто смотреть? Или бежать жаловаться? Как бы я выглядел…
– Действительно. А тебе не приходило в голову, что он тебя и убить мог?
– Не мог, – голос у мальчишки потерял половину уверенности. – Они в Бога верят. И у нас контракт.
Уходя, я обратила внимание, что неподалеку от медицинского отсека вроде бесцельно мнется неприметно одетый человек. Человек равнодушно скользнул по мне взглядом: не счел опасной. Вообще-то в медотсеке, пока мы разговаривали с мальчишкой, успело побывать человек пять: кто к автомату за лекарством, кто на сканер записаться, у кого зуб заболел, а у кого щупальце зашелушилось. Что же, будем надеяться, что моя скромная персона успешно затерялась в ряду болящих. Уходя, я даже картинно схватилась за виски, как будто у меня раскалывается голова, а лекарства не помогают. Нормальная же ситуация? Или нет?
По дороге я все-таки зашла в ресторан. До Минотавра еще лететь и лететь, а кушать-то хочется! Доплатила, чтобы мне приносили еду прямо в каюту и сразу уж затарилась до конца дня: сама пообещала себе, что из соображений конспирации лучше по кораблю не шастать. И так уже…
Было ощущение, что кто-то смотрит в затылок. Пялится беззастенчиво и внимательно, как на картину докосмической эры.
Потребовалось немало усилий, чтобы не начать крутить головой. Каждый третий человек казался шпионом или злодеем. Вот, например, этот, у бара: делает вид, что что-то просматривает в личном пространстве по сетке. Но только делает вид. Кажется. Взгляд сфокусирован. И поза такая… напряженная.
А вот еще один. У выхода, со стаканом воды… явно же кого-то или чего-то ждет, тянет время. Старается не привлекать внимания. А поздно, уже привлек! Знать бы, чем привлек! Что моему перевозбужденному мозгу показалось в нем странным или неправильным?
Так, стоп. Еще немного, и здравствуй, паранойя.
Этак-то вообще каждого можно в шпионы записать. Кому ты нужна, Реми Родригес, без термитника и без Нордвелла? Только маме с Луисом. Да может, «тоже родителю», хотя в последнем я не уверена, он меркантильный. Ему нужна не блудная дочь его, а выгода, которую он через эту самую дочь может заполучить.
Кстати, интересно, чего он хотел получить, когда явился ко мне с лозунгом «Я твой папа!»?
Хотя, нет. Не интересно…
Я забрала покупки. Вышла.
Нордвелл! Скотина! Как же мне тебя не хватает!
Сил не было сидеть без дела. И показалось невероятно важным настроить в каюте нормальный свет. Чтобы еще один день, а главное – ночь! – не таращиться в полутьму.
Это не должно быть сложно, надо только подключиться к судовому терминалу… готово. Включить диагностику системы освещения в моей каюте… есть! И посмотреть, что там не в порядке. Скорей всего, поломка не механическая, скорей всего, кто-то перестроил свет под себя и забыл поставить отметку, что настройка временная…
Ну вот! Точно!
А как теперь сделать, чтобы оно отзывалось на голос… или оно изначально это не умеет?
По голосовой связи объявили, что коридор на червяка для нас открыт, так что, «Уважаемые пассажиры, примите горизонтальное положение и подключите страховочные ремни»…
О том же когда-то просил меня нежный голос бортового искина нордвелловской лодки, за несколько минут до того как нас с ней атаковали наемники «тоже родителя».
Дежавю оказалось настолько сильным, что я посмотрела на клапаны страховки у койки, как на норки кусачих песчаных змей. Ну, нет! Не сегодня!
Я просто забралась на койку, обхватила руками колени и зажмурилась. Переход по червоточине – это не так и долго. И я уже ведь пару раз через него проходила… и даже один раз – в зале полетного контроля.
Сердце снова колотилось, как бешеное. И в этот раз это состояние нельзя уже было списать на чай левата – не может он столько действовать, я же помню, что как бы эта штука ни воняла, она не опасна для жизни и здоровья.
