работу».
Завернув с северной улицы, одинокий стражник остановился, когда лунный свет выявил брызги крови и обезображенные трупы. Его желудок перевернулся при виде подобной жестокости. Взглянув налево, мужчина застыл, увидев, как приближается Мрак.
Дракон мысленно обругал себя за шум, которым сопровождалась кровавая вакханалия. Он привлёк внимание стражи. Скоро за этим одиночкой прибудут и многие другие.
Прыгнув вперёд прежде, чем человек успел закричать или убежать за подмогой, вирм сомкнул челюсти на груди жертвы, прокусив тонкую кольчугу и пустив кровь.
Одно из его лёгких оказалось прокушено драконом; стражник хрипел и булькал, пока чудовище проворно тащило его в укромный тёмный проход ниже по улице.
Укус шипастого дракона, как и всех его сородичей, высасывал жизнь, вытягивал саму душу в цепкой хватке смерти.
Стражник барахтался всё слабее, пока его жизненная сила залечивала ранения дракона, частично затягивая рану на плече. Но несмотря на целительный эффект, боль полыхала в его груди, заставляя ещё сильнее сжимать бездыханное тело, заставляя упасть на покрытую тенями землю. Эта боль была почти такой же, как раньше, но всё же немного другой, исходящей изнутри; непонятные изображения заполнили мысленный взор вирма.
Амулет, жемчужина его коллекции, которую он так давно оставил около Миф Драннора, плыл перед его глазами. Он забыл, что когда-то владел им, этим могущественным артефактом, оберегаемым столетиями. Вернулись древние воспоминания – в особенности о волшебнике, который пытался украсть его душу, используя амулет для усиления собственной некромантии.
Дракон вспомнил, что победил мага, но после этого память становилась изломанной и нечёткой. Враг за врагом приходили к нему, все с этим амулетом, вызывающим страдания и кошмары. Наконец, когда муки от воспоминаний достигли предела, он вдруг увидел лицо только что убитого им молодого городского стража, всё залитое кровью и обрамлённое сияющим кулоном.
Искажённое мукой лицо приблизилось, и новые образы хлынули в его голову с силой древней магии. Воспоминания о детстве на ферме за стенами Зазесспура, запахи собираемого с полей урожая, желания научиться владеть мечом, помогать людям, стать кем-то большим, нежели простым фермером. Энергия жизни юноши, тёкшая по венам дракона, превращалась в огонь в его разуме.
Мрак потерял сознание, когда шквал боли стал невыносимым, а его мечущийся мозг слишком ослаб, чтобы противостоять таким чарам.
Кожа его натянулась, чешуйки исчезли, а клыки уменьшились в размерах.
Вечерняя тишина снова вернулась на свой пост, накрыв собой, словно одеялом, всех, кто совсем недавно нарушил её.
Вскоре с разных направлений прибыло три патруля городской стражи. Их командир, капитан Бегг, следил за осмотром места преступления и выносом тел. Один из офицеров подошёл к нему с рапортом.
– Сэр, наши люди вернулись из поместья графа Келмара, в котором, согласно показаниям слуг, он отсутствовал последние десять дней. В «Шепчущей Деве» тоже ни следа его. Стоит ли продолжать поиски?
Капитан Бегг медленно покачал головой.
– Забудь, какие-то охотники нашли вчера его тело, спрятанное рядом с тем местом, где был убит его брат.
– Сэр, но только вчера я видел графа в… – обескураженно начал было офицер.
– Я понимаю. И в то же время – нет, – капитан снова покачал головой. Непростая неделя. Он поднял взгляд и заметил одного из подчинённых, стоявшего с пустым взглядом рядом с местом происшествия. – Таэдрас? Ты где был? Что с тобой случилось?
Таэдрас повернул голову, взглянув на кровоточащий порез на правом плече. Солдат ощутил странное тепло на груди и какое-то ожерелье под туникой.
Краткая боль вспыхнула между глаз, когда он попытался что-нибудь вспомнить, чтобы ответить командиру. Боль усиливалась, и мужчина плотно закрыл глаза. А когда она начала затихать, то единственный образ предстал перед его мысленным взором. Картина его собственной гибели.
И при виде её Таэдрас содрогнулся.
КОРОЛЕВА ГОРЫ
Джейли Джонсон
Когда великий вирм Амреннатед мирно и в одиночестве отдала горе последний выдох, деревня Орунн погибла.
Что он станет последним, она знала по тому, как сдвинулся камень, напоследок протестующе проскрежетав по чешуе и рёбрам, сдавленным настолько, что лёгкие могли вместить лишь то небольшое количество воздуха, которого могло бы хватить только трём взрослым людям. Прошедшие века меняли форму горы, заставляя её обхватывать извилистое тело, пока наконец острые сталактиты не вонзились глубоко в спину, запустив шипастые корни в позвоночник. Для жизни места уже не осталось, лишь для камня.
Амреннатед не видела, как менялась гора. Её зоркие глаза, давным-давно ослеплённые каменной толщей, не давали возможности следить за ходом времени.
Драконихе не было дела до приближающейся кончины, как не было дела и до потери зрения. Она все равно уже долгое время не видела ничего за пределами горы.
«Ты слышишь меня?»
Хоть её тело и умирало, разум Амреннатед был жив и работал так же яростно, как и всегда при встречах с врагом. Только теперь её врагом было время – его оставалось не так много, чтобы успеть передать её желания, её наследие. Мысли вирма были словно лихорадкой, бурной и непонятной для спокойной горы, а некоторые слова могли и затеряться в столкновении воль.
Горы, из-за самой их природы, не так просто заставить отвечать, даже драконам.
«Я была терпелива, – мыслеречь вирма грохотала, отражаясь от камня, трещала, как горящие угли. – Я ждала, пока ты заберёшь моё тело своим неспешным, обстоятельным способом – подарок, который я не дала бы ни одному живому существу. Пришло время забрать всё остальное».
И от горы, всё так же неспешно, пришёл ответ.
«Хоть ты и стара, мы отсчитываем столетия с разной скоростью. Я заберу тебя – со временем. Мы с тобой вместе превратимся в пыль тысячу лет спустя, пока облик Фаэруна будет меняться, и будет переделан вновь и вновь».
«Слишком долго! – скалы и отложения почувствовали удар драконьего отчаяния. – Должна быть определённость. Я должна знать – то, что наполняет мои разум и сердце, не будет разграблено».
«Если ты ничего не оставишь после себя, будет ли это значить, что Амреннатед никогда не существовало?»
На этот раз дракониха не была уверена, задала ли этот вопрос гора или же это были собственные предательские мысли.
«Это не имеет значения», – настаивала она.
«По меркам твоего рода ты потерпишь неудачу?»
«Я сама себе мерило!» – гордость не покинула разум Амреннатед, хоть гора и уничтожила её тело.
Перед камнем возникла яркая картинка.
