же глаз прикрыт светлой повязкой. Вернее, место прикрыто. По проступаемым через ткань очертаниям провала, становится ясно, что глазное яблоко отсутствует на своем месте.
Вообще, лицо Хранителя мне кого-то напоминает. Особенно тот факт, что глаз всего один. Такое же странное узнавание промелькнуло у меня, когда впервые увидел Писс-Дума и Гон-Донна. Как будто встретил старых знакомых, которых почти забыл и еле узнаю в них некоторые черты. Такая же фигня произошла при встрече с Мэри и дедом Буги.
Странно все это.
— Прикинь, это не Макс, — обиженно указывает на меня свой палец-колбасу Молчун, когда Хранитель подходит достаточно близко. — Где наш друг? Почему его тело занимает кто-то другой?
— Когда Макс сможет вернуться к нам? — тут же с надеждой вопрошает Мэри. — Может, наконец, ты сможешь рассказать нам, о чем вы договорились, перед тем, как он исчез? Что за план у вас был?
Ага, и я бы послушал про это.
Хранитель, вздохнув, произносит:
— Да, это не Макс, — своим видом молодой старец показывает, что ни капли не удивлен этим фактом. — И он не вернется.
— Что⁈ — на лице женщины снова льются слезы.
Блин, жалко ее. Но с другой стороны, хорошо, что не вернется. Я же в его теле.
— Может, все-таки вернется, если убить того, кто занял его тело? — спрашивает Молчун, готовясь чуть ли не прыгнуть на меня, боясь, что я сейчас сбегу.
Кеша сразу нахохливается, услышав это предложение. Шипит грозно. Косит злобный взгляд на здоровяка и на Крабика, что застыл у ног хозяина.
Молодец, пернаточешуйчатый. Заступается за меня.
— Нет, — качает головой Хранитель. — Отбрось эти мысли. И не стоит горевать по Максу. Он не умер. Он лишь перешел на иной уровень бытия, на другой пласт реальности. Зародившаяся в нем божественная суть, позволила ему вознестись…
При этих словах Хранитель поднимает раскрытые ладони вверх, как бы показывая, как этот Макс возносится к небесам. А так же поднимает к небу свой глаз. Этот жест заставляет и меня поднять голову.
В этот момент над нами стремительно проносится что-то крупное. Успею разглядеть лишь…
Что⁈ Мне кажется, или я только что увидел коровье вымя. Тут же моргаю, не веря в происходящее. Снова смотрю на небо. Но кроме уже виденных мной стрижей там никого нет.
Трясу головой. Коровы же летать не умеют? Или к этому миру это утверждение не относится?
Да нет. Бред же.
И хорошо, что не летают. Когда прилетает сверху «голубиный привет» это очень не приятно. А что будет, когда сверху полетит коровья лепеха? Жесть полная!
Хранитель тем временем продолжает.
— Макс стал божеством. Теперь у него свой нелегкий путь, который ему приходится преодолевать, стараясь усилиться и не развоплотиться.
Видя продолжающую лить слезы Мэри и грустные лица окружающих добавляет:
— Нужно не грустить, а радоваться. И Макс частью своих сил продолжает присутствовать в этом мире. Он всегда с нами. Помогает в наших делах, пока мы помним о нем, и прославляем его. Его сила влияет на многое в нашей жизни, особенно на положительный исход происходящего с нами. Все вам рассказать не могу. Сами знаете про ограничения Системы.
Если этот Хранитель не загоняет, то я типа в теле бога? Прикольно.
А у меня получится также богом стать?
— Значит, Тор не просто так потратил все свои ресурсы на постройку скрытого храма в честь Неназываемого? — чешет затылок Молчун.
— Не просто так, — усмехается Хранитель. — И он ведь первым уверовал в его божественную силу. А своей верой Тор, как и мы сами, помогаем Максу. Без этого молодому богу не удержаться в том пласте реальности. В общем, как я и говорил, сила Макса продолжает нам помогать. А теперь еще и тело его поможет. Вернее тот, кто его занял.
Потом юный старец переводит на меня свой взгляд. Долго и внимательно рассматривает под такие же пристальные взгляды остальных.
— Ну, здравствуй, Саша, — проговаривает он странным тоном. — Давно мы не виделись.
Глава 30(1). Я кто⁈
Глава 30. Я кто⁈
Это типа он экстрасенс, узнал мое имя и прикалывается? Или реально со мной знаком?
— Ты его знаешь? — удивляется Гон-Донн, обращаясь к одноглазому. — Раньше виделись?
— Да, — просто отвечает Хранитель. — И вы его знаете.
Че⁈
— ЧЕ⁈ — одновременно спрашивают хоббиты.
— Все, кто входил общину Дикий Писец или жил в Абзаце, во время противостояния с циасши, его знают и помнят, — отвечает одноглазый.
Взоры всех устремляются на меня.
Чего⁈ Я что, реально жил в этом мире и ничего не помню?
То-то показались некоторые рожи знакомыми…
Тем временем Хранитель продолжает:
— И почти все обязаны ему жизнями. Ведь ОН — указывает на меня, — настоящий герой!
Заканчивает громко, торжественно и с пафосом.
Не, ну, так-то, если я настоящий герой, то можно меня и с пафосом представлять. Круто, что тут скажешь⁈ Жаль, ничего не помню.
— Но, кто он? — спрашивает Молчун.
Это и мне очень интересно. На лицах остальных замечаю такой же дикий интерес.
— Я сначала не хотел его представлять, — задумчиво проговаривает Хранитель. — Герой и герой. Все же, не хотел его ранить. А правда травмирует Сашу морально и психологически.
Потом, зло прищурившись одним глазом продолжает.
— Но этот урод выколол мне глаз! — палец юного старца обвиняюще указывает на меня. — Вот пусть теперь страдает!
Да⁈
— Да⁈ — еще больше удивляются хоббиты.
Я реально выколол глаз этом молодому бородачу?
В принципе, все может быть. Может, это такой геройский замысел был. Он же сам сказал, что я настоящий герой, и все мне обязаны. Значит, были причины на тот поступок. И чем это меня может морально и психологически ранить?
— ЭТО ОН?!!! — теперь Писс-Дум и Гон-Донн указывают на меня пальцами.
— Он тот, о ком я подумала? — добавляет ошарашенная Мэри.
— Офигеть, — выдает не менее ошарашенный Молчун.
Да, чего они так удивлены⁈
— А разве возможно чтобы разум того… — здоровяк подбирает слова, — ээ… существа способно мыслить как человек?
Это он, вообще, о чем? Я разве не был человеком?
— Так он и изначально был человеком. До пробуждения Системы, — отвечает ему Хранитель. — И в отличие от всех вас, он сохранял свою память после. Помнил,
