Разве ты не слыхал, что наш великий вождь Аравак вскоре снимет все запреты на порубку леса?
– Слыхать-то, я слыхал, но можно ли этому верить? – протянул Капуна.
– Не сомневайся. Великий вождь мудр и знает, что нужно людям. В самом деле, не глупо ли нам ходить полуголыми и жить в старых домах, когда на острове полно леса? Скоро мы ни в чем не будем знать нужды! – Мауна засмеялась от удовольствия.
– Хорошо бы, – вздохнул Капуна.
– Так и будет. Пусть боги во всем помогают великому вождю, пусть продлят они его дни! – воскликнула Мауна.
– Пусть боги помогают ему! – охотно подержал ее Капуна.
– Затем я приготовлю для тебя краску из сока растения, которое старухи называют «ти», – продолжала Мауна.
– А это еще зачем?
– Раскрасишь лицо, шею и грудь.
– Но я же иду на суд, а не собираюсь отгонять злых демонов.
– Вот именно потому, что ты идешь на суд, ты и раскрасишься. Пойми, Кане и Парэ предались демонам, и ты, раскрасившись соком растения, которое демонов отгоняет, тем самым покажешь всем, что для тебя нет сомнений в демонической силе Кане и Парэ. Не сказав еще ни слова, ты уже одним своим видом обвинишь преступников.
– Как ты умна, – Капуна с уважением посмотрел на жену. – Я бы до этого не додумался.
– Боги дали мужчинам силу, а женщинам – сообразительность. И еще много чего боги разделили между мужчинами и женщинами, чтобы не жили они порознь, а жили вместе. Поэтому, когда муж и жена живут в любви и согласии, – вот, как мы с тобой, – они соединяют дары богов. Понял, глупенький ты мой? – Мауна потерлась носом о щеку Капуны.
– Ты хочешь сказать, что у меня нет ума и нет сообразительности? – Капуна отстранился от нее.
– Конечно же, есть, – Мауна положила голову к нему на плечо. – Ты очень умен, но твой ум – мужской. Мужчины думают по-иному, чем мы, женщины, и мир видят иным, чем видим его мы. В детстве мне всегда было смешно смотреть, как отец лепил кувшины из глины. Он брал кусок ее, примеривался к нему, разглядывал со всех сторон, нюхал и даже пробовал на вкус; затем долго размышлял о чем-то и только после этого начинал делать кувшин. Так вы, мужчины, относитесь и к окружающему вас миру: вы разглядываете его, примериваетесь к нему и пробуете на вкус, чтобы потом изготовить из него нужные вам вещи. Мир для вас – предмет для размышлений и заготовка на будущее. Совсем не так оцениваем мир мы, женщины: нам надо, чтобы от него была польза сейчас, мы готовы взять то, что он нам дает, и приспособить это для себя; нам нужно взять от него необходимое для нашего дома и нашей семьи… Понимаешь? Вот, объясни мне, например, зачем Аравак хочет покарать Кане, зачем устраивает суд над ним?
– Ну, как это – зачем? – удивился Капуна. – Великий вождь заботится о порядке на острове, он защищает наши обычаи и наказывает преступников. Кане – преступник, поэтому вождь хочет наказать его.
– Видишь, ты рассуждаешь по-мужски, то есть непонятно о чем! – улыбнулась Мауна. – А по-моему, суд над Кане нужен для того, чтобы мы стали жить лучше.
Капуна изумленно уставился на жену.
– Опять не можешь понять меня своим мужским умом? – спросила Мауна. – Ну, какой смысл и какой толк во всех законах, в наших порядках и обычаях, если они не служат нам? Много ли было проку во всем этом при прежних вождях? Да, мы почитали богов, соблюдали законы и обычаи, но жили-то не очень хорошо! Но при Араваке мы заживем по-другому: его порядки и законы, может быть, и не такие, что были прежде, может быть, они в чем-то отходят от божественных заповедей, – простите мне, великие боги, если я грешу! – но они принесут нам пользу. Мы получим новые вещи, новые одежды и дома – и не когда-то в будущем, а скоро. И ради этого я прокляну любого, кто выступит против Аравака, а ты будешь поддерживать его изо всех сил.
Знаешь ли, Капуна, мне кажется, что у великого вождя женский склад ума – ведь Аравак не придается бесполезным и бессмысленным рассуждениям, не проводит время в бесцельных и пустых мечтаниях, но примеряется, что можно взять от мира уже сейчас. Поэтому все женщины будут на стороне Аравака, поверь мне, и большинство мужчин тоже поддержат его, так как сами мечтают о том же, о чем мечтают женщины. Да что тут толковать! Даже враги Аравака выступили против него только потому, что завидуют ему и хотели бы оказаться на его месте.
А твой бывший друг Кане – просто безумный, я всегда тебе об этом говорила. Он свихнулся окончательно: мало того, что похитил Парэ, нанес оскорбление богам, бросил вызов вождю, – так еще и заявился в Священный поселок вместе с ней! Будь я великим вождем, я бы наказала их обоих так, чтобы все навеки это запомнили! И наши люди думают так же, – ты слышал, что они тебе говорили…
Ты, смотри, не осрамись там, в Священном поселке, на суде, – будь потверже, покажи, что ты настоящий мужчина. Обещаешь?
– Можешь быть уверена! – воскликнул Капуна. – В конце концов, я староста, я выражаю волю наших односельчан, и, к тому же, я люблю и уважаю нашего великого вождя, нашего Аравака.
– Какой ты у меня молодец! Действительно, настоящий мужчина, – с гордостью глядя на мужа, сказала Мауна, – и вдруг схватилась за живот. – Ой-ой-ой! Он шевельнулся. Наш ребенок в первый раз пошевелился! Дай руку, положи сюда… Чувствуешь?
– Шевелится, – подтвердил растроганный Капуна. – Ого, да еще как шевелится!
– Ох, даже дыхание перехватило! – Мауна тяжело опустилась на скамью. – Будет мальчик, точно тебе говорю, мальчишки такие неспокойные… Ну, вот, Капуна, теперь ты должен заботиться о нас двоих – о своей жене и своем сыне. Не подведи нас, мы на тебя надеемся.
* * *
Суд в Священном поселке начался в те дни, когда дул пронизывающий южный ветер. Он дул раз в году, в течение нескольких дней, из неведомой страны, и был очень холодным, – должно быть, страна, где он зародился, не знала тепла и света.
