не нашла в себе сил проверить все детские дома города Калинина. Она корила себя за то, что поддалась тогда горю и оставила бедного ребенка без помощи из-за своей слабости.
Она видела свою греховность и в том, что всю свою жизнь тянулась к красоте, тратила силы на себя, свою квартиру, модную одежду и театр, вместо того чтобы ездить по детским домам и просто заботиться о сиротах. Она считала, что написала недостаточно писем и не во все инстанции. Она корила себя за то, что Владимир умер так рано, за то, что она не смогла уберечь его от болезни и не была с ним рядом в минуту последнего вздоха.
А когда после молитв и покаяний к ней ненадолго приходило облегчение, она начинала благодарить Бога за то великое счастье, которое ей пришлось испытать. Однажды вечером силы вернулись к ней, она села за пианино и стала играть свой любимый вальс Шопена. Прекрасная музыка наполнила ее светлой палитрой чувств и переживаний, и вдруг в глубине комнаты она увидела лик Божьей матери с ребенком. «Это мое прощение и успокоение. А мой маленький Владимир находится под защитой Бога, – подумала Анна Александровна. – Я оставляю их счастливыми и радостными. Пусть у них впереди будет безоблачное время. Спасибо тебе, Боже, за все». Она почувствовала сильную усталость и, держась за стенку, с трудом дошла до дивана. Зазвонили колокола храма Воскресения, и это было последнее, что она услышала, засыпая вечным сном.
Москва, 1985 – 1986 год
После возвращения из ГДР Максим стал больше задумываться об устройстве жизни в СССР. В отличие от ГДР перебои с продуктами и товарами первой необходимости были даже в Москве. В гастрономе на улице Горького давали не более двух килограммов мяса в руки, не всегда можно было купить колбасу и сыр, подсолнечное масло, чай и кофе. Очереди за пальто и плащами, туфлями и сапогами, за обоями, краской, унитазами и плиткой стояли всегда. Максим стал возить продукты с работы: в преподавательском буфете МИЭМа продавались мясные полуфабрикаты и вырезка, тамбовский окорок и финский сервелат. Профсоюзы МИЭМа также выполняли продовольственную программу и организовывали для преподавателей «заказы» к праздникам из дефицитных продуктов: белой и красной рыбы, колбасы, икры, майонеза и различных консервов.
Максим раньше ходил на овощную базу и отрабатывал трудодни на совхозных полях90 только для того, чтобы выполнить дежурную социалистическую повинность. Но сейчас он стал относиться к этому по-другому, потому что дефицит нарастал, а нужно было кормить семью. С овощной базы он приносил то, что мог донести: пакет картофеля, кочан капусты и, если повезет, свежий огурец. А с совхозного поля он привозил укроп, редис, свеклу с ботвой и различную зелень. С таким подспорьем семья жила в достатке, тем более, что Лита виртуозно вела домашнее хозяйство: вязала и шила для всей семьи и аккуратно обращалась с деньгами.
Генеральный секретарь провозгласил антиалкогольную компанию, которая получила название «горбачевской», а сам ее автор – прозвище «минеральный секретарь». Уже к концу 1985 года в Москве появились очереди за водкой, которую отпускали не больше четырех бутылок в одни руки. Коньяк и хорошее вино стали исчезать вообще, а к Новому Году и шампанское оказалось в дефиците.
– Почему у нас так все с перегибами делают? – сказал однажды Максим за обедом. – Неужели нельзя организовать так, как в ГДР?
– Мой дорогой, для того чтобы нашим руководителям перенять что-то от ГДР, им нужно увидеть их жизнь изнутри. Так, как нам с тобой посчастливилось, – ответила Лита. – А что они видят, когда их привозят туда в составе делегаций? Только то, что им предписано увидеть по согласованной программе.
– Горбачев ничего не сделает, пока не введет частную собственность. Все в дефиците, я даже вчера подстричься не смог: на Кузнецком мосту в парикмахерскую огромная очередь. Хорошо, что у тебя длинные волосы, а мне как быть?
– Мой дорогой, я готова научиться стричь тебя и Владимира. Давай купим парикмахерскую машинку.
– Машинку мы, может быть, и купим, но это ненормально. Если ввести частную собственность на парикмахерское кресло, ножницы и что там у них еще есть, ведь от этого никакого вреда социализму не будет.
– Для того чтобы перестроить экономику, нужна программа. Сейчас перестройка, гласность. Организуй своих друзей, и вместе напишите программу. Конечно, вы технари, но разве есть экономисты в СССР? Только политэкономисты!
– Да, это отличная мысль. Я постараюсь что-нибудь такое набросать. Но вряд ли я обращусь к моим коллегам по институту: они все увлечены карьерой, защитой докторских и доставанием благ.
– Да, сейчас все что-нибудь где-нибудь достают. Тратят на это всю свою жизнь.
– А вот у двоюродной сестры моей мамы в Казани сын работает в Казанском государственном университете на юридическом факультете, как мне помнится, на кафедре теории и истории государства и права. Его зовут Алик Алтынов, я с ним в детстве в одной школе учился, но он был на два класса старше.
– Давай летом съездим в Казань, ведь я там так ни разу и не была. Возьмем с собой Владимира.
– Конечно, мама будет нам очень рада, она давно зовет в гости.
Максим включил телевизор: там показывали Горбачева, который совершал свою первую поездку по стране в колыбель революции город-герой Ленинград. Молодой и элегантный, он говорил понятно и просто, в его речи не было длинных запутанных предложений, которыми отличалась советская пропаганда. «Всем надо перестраиваться, всем. А кто не хочет перестраиваться, должен уйти с дороги и не мешать», – звучала из телевизора его речь. Говоря об СССР, он использовал образ здания, которому был необходим ремонт.
– Посмотри, – сказал Максим. – Он совершенно другой, не статуя и не мумия. Глядя на него, не думаешь, что он долго не протянет.
– Да, симпатичный мужчина. Ведь он всего на шесть лет старше тебя. И я видела в журнале его фото вместе с женой: они очень красивая пара.
– С таким руководителем у нас очень быстро все изменится. Ты права, буду писать программу переустройства СССР.
В тот же день Максим допоздна просидел в кабинете, обдумывая структуру будущей программы. Он подошел к своей работе с научной точки зрения и, прежде всего, сформулировал основные разделы программы. Сначала он решил описать проблемные ситуации в СССР и несоответствие действительности «Моральному кодексу строителя коммунизма»91. Далее он хотел сформулировать хотя бы первоочередные цели программы, достижение которых позволило бы двигаться дальше в переустройстве Союза, свои предложения по их достижению, а также ожидаемые результаты.
Он внимательно прочитал
