она могла улететь. Ну то есть могла бы, если бы была настоящей.
— И что, ее и правда заморят голодом?
— Конечно, — подтвердил Стиви. — Чтобы другим было неповадно обманывать.
— Ее поймали почти что на моих глазах, — воскликнул Макс. — И никто не спрашивал ее, кем там она является. Посадили в клетку и все.
Стиви дернул плечом, показывая, что не хочет ничего слышать.
— Ты что, тоже как этот, — он с легко читаемым отвращением на лице, кивнул в сторону прикованного к столбу мужчины, почти старика. — Будешь как этот сфирский прихвостень на цепи сидеть и парашу чистить.
Его злобную тираду прервал громкий стук, и они оба повернулись к эшафоту. Панцирь, который охранники сняли с Мирры, лежал на краю настила. Вторая его половина и вовсе скатилась по ступеням и лежала на мостовой. Сама Мирра, когда ее перестали держать, упала где стояла. И если бы ее глаза не были открыты, Макс бы подумал, что она умерла.
— Кто старший смены? — послышался голос Нивера, и он показался из-за помоста. — На две недели его в соседнюю с этой тварью темницу, чтобы знал, как разбрасываться пракураторским имуществом. Вы двое, — он указал на стоящих рядом с втянувшим голову в плечи мужчиной, — отведите его. А вы, — пришла очередь двух других охранников вздрогнуть. — Отнесите панцирь в кузницу. Пусть его поправят и почистят. Ну а вы, — очередь дошла до последних двух охранников, — отведите эту тварь в ее гробницу. Хотя нет, подождите.
И он поднялся на помост и отошел в противоположный от того места, где лежала Мирра угол. Вынул заткнуты за ремень кнут и умело взмахнул им. Послышался свист.
Люди в толпе загомонили. Кто-то что-то выкрикнул.
Девушка вздрогнула, когда на ее спину опустился хвост плети.
Послышался еще один свист.
А Максу оставалось только сжимать кулаки.
* * *
Мирра услышала, как со звоном на камни упали половинки клепы, а потом донесся и глухой грохот панциря, одна половина которого скатилась по ступеням. Хватка на волосах ослабла и она упала навзничь рядом с другой половиной панциря. Следом послышался недовольный голос мэра. Он что-то говорил, распекая нерадивых охранников, но смысл слов не достигал сознания.
— Отведите эту тварь в ее гробницу. Хотя нет, подождите.
Слова, относящиеся к ней, Мирра отчего-то услышала отчетливо. Послышались шаги обуви с каблуками с набойками. Мимо промелькнули ноги мэра, обутые в добротные сапоги. А потом вновь открылся вид на почти безмолвный люд. Да, кто-то из них выкрикивал оскорбления. Но в основном это запуганные люди. Почти все молчали, и только несколько человек, из тех, кого видела Мирра, что-то шептали. Возможно молитву. Да еще кричал ребенок, дергая оторопевшую мать за подол. Теперь никто из них не отрывал глаз от Мирры. Даже этот ребенок. Какой же он заморенный. Его Мать, так и не отведя взгляда от пленницы, подняла его на руки и прикрыла рукой глаза и стала что-то шептать на ухо, но он отодвинул ее ладонь прочь.
От созерцания всего этого Мирру отвлек свист. Люди, стоявшие в первых рядах, отшатнулись прочь, затравленно охая.
— Так ее, так ее, — слышался одинокий голос откуда-то со спины.
— Не жалейте тварь, мистер мэр, — присоединился к нему другой голос.
И почти в тот же миг спину Мирры обожгло ударом. Но боль эта не сразу достигла ее сознания. Послышался еще один свист и еще один удар плети обрушился на девушку.
— Вставай, чего разлеглась? — послышался отвратительный и надменный голос мэра.
Еще один удар обжег спину, только на этот раз свист хлыста дошел до слуха с опозданием. Голос не повиновался, именно поэтому Мирра не закричала и на этот раз. Слезы застилали глаза, они были обжигающими, и красноватый мир сквозь них казался искаженным. Слезы капали на руки, обжигали и их, смывая грязь.
Было так тихо, что могло бы показаться, что на площади нет никого, а прежняя толпа, до отказа забившая все подступы к эшафоту, была миражом.
Мирра подняла голову, которая оказалась непомерно тяжелой, и посмотрела на толпу, которая казалась смазанным пятном, десятком светлых пятен. Никто не радовался. Даже прежние крикуны, подначивавшие мэра, молчали.
И вдруг Мирра очень отчетливо увидела лицо Адрия. Особенно его глаза. В них была боль, словно сейчас кнут опускается на его спину. Следы от побоев были хорошо видны, будто бы не разделяли их сейчас около десятка метров. Некоторые синяки были свежими и кровавыми, другие почти черными. Некоторые пожелтели. Разбиты губа и нос. К ошейнику на шее Адрия пристегнута цепь. Другой ее конец был прицеплен к вбитому в столб кольцу. Мирра отчетливо видела кованое кольцо, скрепляющие цепь и проушину на ошейнике, и такое же, приковывающее цепь к столбу. Она видела, где метал смялся, где растянулся. Чувствовала его напряжение.
Просвистел еще один удар, намного сильнее всех прежних. И на этот раз Мирра не смогла сдержать крик. Хотя она и прежде не пыталась этого сделать. И самое странное, что от крика ей стало немного легче, совсем чуть чуть.
И Мирра уже не могла прервать свой крик. Каким-то неведомым образом она знала, что если попробует замолчать, то ее просто разорвет на части от внутреннего напряжения.
Мирра стояла на четвереньках, кричала на одной высокой ноте, и смотрела на серые доски, на черные щели пустоты между ними. Чуть приподняв голову, возможно, чтобы еще раз посмотреть на Адрия, она увидела свои руки. И время словно остановилось, а мир раздвоился. Мирра видела свои руки, а так же те руки, на которых были острые когти. Сильные, жилистые руки.
Туман слез и злости застилал глаза и разум, а с губ срывался уже не просто крик, а почти рык.
Мирра подняла голову, все еще не в силах прекратить крик, и вдруг отчетливо увидела всю площадь, каждого отдельного человека, даже позади, и все они показались ей безобразными куклами, которыми повелевает чужая воля. Некоторые лица были знакомыми. Охранники и те, кого она видела, когда ее в прошлый раз вели в темницу. Остальные же лица были совершенно чужими.
Вдруг лицо Адрия выделилось из всех прочих. Он качал головой, безмолвно моля Мирру ничего не делать. Он боялся, что будет только хуже. Осознав, что она все же Сфирья, ее схватят и потом уже никогда не оставят в покое. Мирра словно читала его мысли. Еще она считывала страх людей. Их ненависть.
Адрий, зная, что она Сфирья, не верил в ее силу, хотя лучше всех знал, какова она. Это разозлило Мирру. Он дергал приковывашую его
