мере, она искренне на это надеялась, ведь губила она теперь тоже немало.
Глава 6. Королевский подарок
В лагере было шумно: рычали пантеры, выли волки, ржали немногочисленные кони и орали пленные. Пустынный народ не знал жалости — темные тоже, так что последние три года войны стали «веселыми». Вадерион с наслаждением вдыхал густой теплый воздух, в котором смешались запахи крови, стали и смерти. Дивный аромат, который он так давно не ощущал, но всегда помнил. Кожаные сапоги мягко и бесшумно ступали по искалеченной земле — слишком много боев прогремело на ней, пройдет не одно десятилетие прежде, чем она залечит раны, нанесенные живыми существами.
Потертый скат палатки показался вдали. Лагерь темных жил своей жизнью: орки, тролли и дроу пробегали мимо. Ни одно королевство мира не могло похвастаться таким многообразием рас. На самом деле, это было довольно тяжело — управлять Империей, где жили и орки, приверженцы традиций, и дроу, горделивые и развращенные, и тролли, хитрые и жестокие, и даже люди — чернокнижники, колдуны, ведьмы — загнанные в угол догмами Ордена Света и общественным презрением. А ведь в Темной Империи жили еще немногочисленные свалги (вот бы Ринер вместо интриг занялся вопросом продолжения рода!), могущественные вампиры (хорошо, что их Владыке лень было телеса от кресла отрывать и он не боролся за власть) и пара стай ликанов (редкость, их чаще можно было встретить на границе Рассветного Леса, оно и понятнее — светлые эльфы и вкуснее, и красивее, их и убивать, и насиловать приятнее). Но была одна раса, которая причислялась к темным, жила на территории Темной Империи, однако ею одной не ограничивалась — оборотни. Они встречались и среди людей в центральных землях, и среди темных, и даже среди пустынного народа. Да, оборотни были третьей расой, живущей во владениях Шарэта. Идеальные шпионы — это мысль, по-видимому, пришла в голову не только Вадериону. Но он привык полагаться не только и не сколько на оборотней, сколько на Теней Тейнола, которые искусно скрывались в сумраке и не нуждались в дополнительной маскировке. Хотя он оценил парочку покушений, которые ему обеспечили оборотни-лазутчики Шарэта. Вадерион в долгу не остался — не только же на поле боя воевать — и теперь, идя к палатке, где содержался один пленный, мог себя поздравить с тем, что оборотней он использовал лучше, чем его соперник.
Истертая ткань полога дернулась, и Вадерион оказался внутри. Пленник сидел на голой земле, тяжелые стальные кандалы с вязью рун против магии надежно сковывали руки, стирая до костей кожу. Никто не собирался облегчать участь несчастного, как и он, не собирался вести себя мирно. Вадерион усмехнулся, скользнув взглядом по перевернутой миске с водой, которая давно впиталась в сухую землю.
— Гордость стоит смерти от жажды? — поинтересовался он, обходя пленника. Тот был прикован к деревянном столбу в центре, сидел сгорбившись, опустив голову, но как только Вадерион приблизился, тут же поднял на него взгляд, полный ненависти.
— Дитя пустыни не убить жаждой, — процедил он пересохшими потрескавшимися губами, из которых сочилась кровь. Сильные смуглые пальцы сжали кандалы, когда Вадерион сделал шаг к пленнику. Сколько бы тот не хохорился, оба понимали, что один в полной власти другого. Это было унизительно, и Вадерион наслаждался бессилием и подчинением врага, но молчал. Не раскрывал рта и пленник. Его грязные спутанные волосы давно потеряли блеск и красоту, превратившись в серую паклю, из-под которой горели ненавистью узкие карие глаза. По острым скулам ходили гневные желваки, портя благородное, аристократическое, лицо. Даже не зная, кто перед ним, Вадерион без труда смог бы назвать его имя. Но оно и так было известно, ведь именно за ним охотились подданные Императора и именно на него ставили ловушку. Вадерион даже слегка презирал противника — он бы никогда так глупо не попался и не унизился.
Первым продолжительного молчания не выдержал король пустынных эльфов.
— Что ты хочешь за мою жизнь? Золото, женщин?
Вадерион не выдержал и гулко рассмеялся. Его смех — холодный, жестокий — заставил пленника дернуть головой и глянуть с новой порцией ненависти.
— Неужели король Шарэта столь низко оценивает свою голову? Что еще предложите, ваше величество?
— А что Император желает? — усмехнулся Эграл и облизал окровавленные губы. Даже сидя на земле в обрывках одежды, грязный и раненный, он сумел сохранить достоинство и говорил почти на равных. Почти.
— Торгуешься? Как низко.
— Мы оба знаем, что ты оставил меня в живых, чтобы что-то получить. Назови цену?
Вадерион, не мигая, смотрел на поверженного врага. Три года выматывающих боев, три года они видели лишь кровь и отрубленные головы и руки, выпущенные кишки. Едва ли половина армии Темной Империи осталась в живых. Южная война обошлась Вадериону и его подданным дорогой ценой, но теперь, когда змея была обезглавлена, Император не сомневался в победе. Впрочем, он не сомневался в ней и полгода назад, после последнего, решающего сражения. Пустынные эльфы проиграли, и пленение их короля лишь ускорило осознание этого. Эграл не понимал, что уже заплатил цену: Вадериону было все равно, мертв правитель Шарэта или нет, войну он выиграл, а больше ему ничего не нужно, отомстил он сполна, наблюдая за униженным и поверженным противником. Возможно, стоило бы даже его отпустить, чтобы насладиться этим зрелищем: король пустынных эльфов, трусливо поджав хвост, возвращается в Шарэт с остатками своей некогда великой армии. Если то, что Вадерион успел узнать о пустынны эльфах, верно, то Эгралу не простят плен и откуп. Слабые в песках не выживали. Впрочем, как и в Темной Империи.
Вадерион вытащил из-за пазухи чистый пергамент и перо с чернильницей, положив их на землю перед Эгралом.
— Пиши. Кому хочешь и что хочешь. Если через месяц не предоставишь выкуп, я отдам тебя воинам. Думаю, мои подданные придумают множество пыток для тебя и до хрипоты будут спорить о способе убийства.
Вадерион резко поднялся и направился к выходу. За тонким пологом палатки он видел тени — короля пустынных эльфов охраняли днем и ночью.
— Ты так и не назвал цену.
— Удиви меня. — Вадерион играл с ним, как пантера с хорьком. То следит, то выпускает когти, а несчастный зверек пытается переиграть ее.
— Хочешь лосскую руду? — выпалил Эграл, откидывая назад серые космы. Несмотря на бессмертие, даже лицо выдавало его настоящий возраст, однако яростная душа, присущая всем пустынным эльфам, и горячая голова явно мешали опытному правителю продемонстрировать свою мудрость. Или он был слабее. Вадерион бы никогда не стал играть по
