Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
мой подарок. Когда вернетесь в свой дымный Город-зверь Петрополис, пусть напоминает вам о наших местах.
– Спасибо. Обязательно будет. А пока я поставлю его в спальне. Я очень люблю, как пахнет мирт.
Маша улыбнулась немного грустно.
– Берегите себя, Виктор. Берегите себя.
10001
– Итак, Мария дала вам растение, – прокомментировала Ариадна.
Она стояла в моей спальне, прямо у окна, все еще наблюдая за оранжереей, которую я недавно покинул. Свет там уже погас. – У вас не складывается ощущения, что она заинтересована в осуществлении с вами репродуктивных функций?
– Что? Господи, Ариадна, ты как ляпнешь…
– Ну и отлично. Вам ведь нельзя отвлекаться от расследования.
Ариадна подошла к горшку с миртом и с интересом его осмотрела. Чуть тронула листья. Провела рукой по цветам. Затем бронзовые пальцы сомкнулись на одной из веточек, и та с треском сломалась.
– Какая я неловкая. – Ариадна растерла белые цветы в своих пальцах. – Крайне некрасивое растение, кстати.
Загородив мирт от Ариадны, я с интересом поглядел на нее.
– Ты что, ревнуешь?
– Я? Вас? Виктор, у меня и блока-то такого нет в вычислительной машине. Тем более и так ясно, что у вас с Марией ничего не будет при всем ее желании.
– Это еще почему?
– Отец Дымогон, если так подумать, был отчасти прав. Вы же не интересуетесь женщинами. У вас до сих пор нет ни жены, ни подруги. Кстати, это ставит меня в тупик. Вам не интересны женщины? Вы их сторонитесь? За все время своей работы я даже не слышала, чтобы вы кем-то увлекались. Почему так? Или у вас, как и у Клекотова-младшего, есть иные увлечения, от которых вы получаете удовольствие? Нет? Хотя я бы уже знала. Кроме того, вы слишком загружены работой, чтобы быть маньяком. Постойте, а может быть, у вас была трагическая любовь? И вы до сих пор от нее не отошли? Вашу любимую убили? Преступники? Или революционеры? Или…
– Да не убивал никто никого. И нет у меня никакой трагической любви.
– Виктор, у вас сбился голос.
Я зло отвернулся от механизма. Ариадна терпеливо ждала, не выдавая себя и движением.
Мне не хотелось произносить ни слова. Молчать не хотелось еще больше. В конце концов, желание выговориться все же победило.
Я вновь посмотрел на машину. Прямо в синий огонь ее глаз.
– Вернее, была. Но я… Да и было это уж семь лет назад. Встречались. Нравились.
– Любили друг друга?
– Я да. Она не знаю. Думаю, просто увлеклась. Может даже, от скуки. Она же княжна. А я коллежский регистратор. Необычно же. Будоражит. Человек из самого нижнего города. Она таких и не видела никогда.
– А потом?
– А потом все. Она княжна при дворце в Верхнем городе, а у меня двадцать пять рублей в месяц. Как думаешь, как быстро я ей наскучил?
– Вы вряд ли можете надоесть быстро.
– Шесть месяцев повстречались, и все.
– И все? Она ушла?
– Встретила интересного молодого генерала. И все. Я же говорю. Все в порядке. Зато воспоминания остались. Много воспоминаний. Я уж и не люблю ее. Правда. А с другими не встречаюсь, потому что работы много. Некогда знакомства заводить. Сама видишь…
Ариадна замерла и вдруг неуверенно подняла руку. Холодные пальцы легли мне на плечо. Она чуть обняла меня. Механично, быстро, сразу же шагнув в сторону.
10010
Следующим вечером мы отправились на постановку. Особняк Аиды Череп-Овецкой полнился янтарным светом электрических ламп. Трехэтажная конструкция из чугуна и стекла, увенчанная высоченной наблюдательной башней, он дышал дымом многих десятков топящих его паровых печей, бил в ночь раскатами музыки и доносящимся смехом.
Дом начинался с гигантского помещения, которое когда-то было купеческим садом. Забранный стеклом, с тянущимися паровыми трубами, он и сейчас зеленел под заметаемой снегом прозрачной крышей.
Отдав слугам верхнюю одежду, мы прошли к расставленным в саду креслам и, сев на задний ряд, принялись ждать. На построенной у садовой стены сцене шли последние приготовления. Сад меж тем уже заполнялся людьми. Офицеры и городские чиновники, купцы и дворяне, все были здесь.
Наконец оркестр городского театра дал музыку. Зал стих, и газовые рожки сперва убавили свой свет, а затем погасли вовсе, погрузив сад в бархатную тьму. Прошла минута, и вот занавес поднялся, открывая сцену.
Постановка не блистала оригинальностью и свежим взглядом. История о дворнике и утопленной им несчастной собаке начиналась точно по книге. На заднике сцены горело сибирское небо: зеленое, исчерченное сияющими алыми полосами. Высились сделанные из парусины и арматуры декорации, изображавшие упавший броненосный дирижабль. На переднем плане, возле пулеметов, лежали окровавленные имперские солдаты. К ним под грозную музыку шли высоченные, поросшие небесным железом фигуры шаманов, за которыми уже спешили воины племен, что живут за рекой Обь. Огромные волкодавы, вынужденные изображать сибирских чертопсов, царапали сцену и выли на вечерние звезды. Шаманы вскинули ножи и, впитав в себя последние пулеметные очереди, ринулись вперед, начав свои кровавые жертвоприношения. Но последний из солдат, прочитав монолог о жизни за царя, вскинул факел и запалил пороховые погреба разбившегося броненосного дирижабля.
Дым-машина и пиротехники Череп-Овецкой отработали на славу. Грохнуло на все деньги, после чего занавес упал, и пролог закончился.
Новое действие: двор усадьбы-крепости, стоящей недалеко от Юргута, и задник с высоким берегом реки Оби.
На сцену вышел Гермасим с метлой, в обтрепанной выцветшей солдатской форме, играющий роль того самого героического солдата. Постаревшего, оглохшего и онемевшего от контузии при взрыве боеприпасов, но выжившего. Семь лет он возвращался через сибирские леса, взяв с собой щенка чертопса, который тоже уцелел при взрыве.
Появилась Аида Череп-Овецкая, изумительно играющая роль взбалмошной барыни, что всячески пытается избавиться от чудовищной твари, поселившейся в усадьбе. Начала свои диалоги бессердечная дворня и молодая служанка, полюбившаяся отставному солдату, но боящаяся его.
Прошел час пьесы. Слуги, желая угодить барыне, только что объяснили дворнику-инвалиду, что от чертопса придется избавиться. Дело шло к кульминации.
Надрывался оркестр, гремели за сценой железные листы, изображая гром. Взяв чертопса, дворник выплыл на лодке прямо на середину реки Обь. Маневрируя среди ледяных торосов, отбиваясь веслом от чудовищных речных обитателей, он наконец вытащил веревку и обвязал ее вокруг обрезков чугунных рельс. Потом повесил петлю на шею чертопса. Всплеск, крик публики, и пес исчез где-то за сценой.
Освещение поменялось, небо погасло, и дворника в лодке охватила тьма, но вот вновь зажглись газовые прожекторы, бьющие на театральную сцену. Из реки Оби восстало гигантское стоглавое речное божество. Из его пастей вырывалась вода,
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
