Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
может вызвать у вас обиды. А она поступила с вами весьма мерзко, самодовольно и отвратительно. Мне кажется, ей нравится обижать людей. Ужасная черта.
Стукнула дверь. Наконец пришел вызванный нами Грозов, и я кратко, уйму всего опуская, обрисовал дело.
– Что делать, вот вопрос. – Городской голова задумчиво постучал по полу своей тростью. – Можно арестовать этого Гермасима, конечно, но что это даст? Он верен Аиде и точно не станет давать показания.
– Нам нужны данные памяти ее автолекарни, – пояснил я. – Вот в чем ключ. В ней должно быть время обработки раны. И ее характер. И все прочие подробности.
– А если данные стерты? – спросил Грозов.
– Илья Стимпанович, – перебила его Ариадна, – чтобы очистить память подобному механизму, нужно либо уничтожить машинерию физически, или иметь книгу с кодами, как у Виктора.
– А заменить память?
– Это не пластинка граммофона. Это модуль памяти из биомнемонита.
– А взломать и переписать?
– Около четырнадцати дней работы. Так что ответ все еще в автолекарне.
– Боюсь, учитывая, сколько охраны в ее доме, вы его не получите. Даже если придете с ордером, у нее будет время физически все удалить. Кияночкой какой-нибудь.
– Именно поэтому вы нам и нужны. Как человек, управляющий еще и городской пожарной командой, – наконец сказал я. – У меня уже есть план. Осталось придумать, как нам пробраться в дом.
Грозов задумался.
– Знаете, Виктор, в дом не получится точно. После вашего перформанса вам туда закрыта дорога. А вот в сад я вам два билета, как городской голова, пробью.
– В сад?
– Аида Станиславовна обожает театр. Вернее, она на нем помешана. Она даже на сцене играет при всех ее деньгах. И подручных своих заставляет, веселит ее это. В общем, городской театр завтра играет спектакль в ее зимнем саду. Сад небольшой, человек триста всего вместит, но двери будут открыты всем.
– Спектакль? Чудно. Осталось малое. Кто командует войсками в городе сейчас? Генерал Пеплорадович? У него нужно попросить дымовых шашек и запалов. Тогда в монастырской мастерской отца Лазуриила я спаяю дымовую бомбу. После этого мы аккуратно заложим ее в доме Аиды.
– Но ведь спектакль будет в саду?
– Я догадался, что она будет ставить. И был на столичной постановке пьесы. В самом конце спектакля идет очень красочное финальное действие. Сад затемнят, на сцене будут бить прожекторы. Думаю, это всех отвлечет. А мы сделаем остальное. Когда дымовая бомба сработает, вы с пожарными ворветесь в особняк и выставите всех из дома, очистив нам путь.
– Слушайте, звучит план довольно интересно.
– Ариадна?
Сыскная машина задумалась, но наконец кивнула.
– Я примерно представляю исход, и он меня удовлетворит.
10000
К ночи, пропахнув канифолью до последней нитки, я наконец спаял дымовую бомбу. Спрятав ее в неприметный портфель, я вышел во двор, чтобы немного размяться. Монастырь уже спал. Только в окошках нескольких келий горели огоньки: кто-то все еще взывал к небесам. Я пошел дальше, минуя оборонительные казармы, превращенные в монастырский гараж, остовы ракетных установок и дальномерного поста. Наверху тихо и сердито гудел двигатель монастырского розьера. Воздушный шар световеров, заполненный водородом и горячим воздухом, тяжело кружил над городом, святя землю лучом своего прожектора.
Скрипнула дверь монастырской оранжереи. Маша вышла на порог. При виде меня тяжелую усталость на ее лице вдруг сменила улыбка.
– Виктор, рада вас видеть. Снова гуляете по ночам?
– Нужно чуть освежиться. Хотя признаться, у вас тут в Оболоцке воздух даже излишне свежий. Порой начинает болеть голова с непривычки.
Маша хмыкнула.
– Уже скучаете по своему Петрополису?
– Конечно. Разве можно по нему не скучать?
– Как же так? Я же читала про Петрополис. И в книгах, и в газетах. У вас же черно всегда от дыма едкого.
Я пожал плечами.
– А респираторы и защитные очки для чего? Нормально, мы к этому привычные все. Да и не совсем чтобы всегда у нас дым. Его же иногда ветер уносит. А вы знаете, Маша, какая красота тогда открывается? Какая архитектура, какие соборы, там же сказка в камне. Да и опять же жизнь у нас кипит. Выставки картин постоянно, театры все самые лучшие, вечера музыкальные.
Она посмотрела на меня с нескрываемым любопытством.
– Но дядя говорит, что ни в одном городе не творится большего порока, блуда и греховных страстей, чем у вас.
– А наш город тем и прекрасен, что каждый в нем может найти то, что ему нужно. Кто-то пороки, а кто-то, наоборот, – веру. Кто-то страсти, а кто-то – тихое спокойствие.
– А вы? Что нашли там вы?
Вопрос был неожиданным, и я помедлил.
– Интересную жизнь, наверно. Вот что я в нем нашел. Хотя иногда ее интересность бывает через край. – Я рефлекторно притронулся к занывшим на холодном ветру ребрам.
– Болят? Это после того как вам их Кошкин сломал? – Маша участливо подошла ближе.
– И это вы знаете?
– Конечно. Об этом в «Северном вестнике» писали. Я каждый номер его читаю.
– И как Лазуриил относится к тому, что вы читаете газеты из нашего грешного города?
– А он сам мне их дает, чтоб я знала, какое зло там творится. Только…
– Только что?
– Только вы правы. Там зла много, но жизнь интересная.
Взгляд девушки унесся куда-то вдаль, и на лице появилась легкая улыбка. Однако затем Маша вздохнула, грустно оглядывая монастырские стены. Покачав головой, она оглянулась на дверь за спиной.
– Послушайте, Виктор… Пойдемте со мной.
Повинуясь девушке, я вошел в монастырскую оранжерею. Маша щелкнула выключателем, и стены из толстого стекла заполнил мягкий свет. Нас окружил одуряюще пахнущий лес лекарственных растений. Цвели травы, потревоженно перелетали между ветками крупные, с кулак, жуки-грозочи.
На миг я даже замер от всей этой картины. Последний раз я видел такое буйство зелени в Рафаиловом саду, но там все было столь ухоженно и распланировано, что скорее напоминало дорогую театральную декорацию. Здесь же я впервые за долгое время видел вблизи настоящую живую природу.
– Виктор, я иногда думаю, что райский сад, наверное, должен был быть таким. – Маша улыбнулась, чисто и светло. – Я стараюсь бывать здесь почаще. Знаете, я не люблю Оболоцк. Совсем не люблю. А здесь так хорошо.
Маша провела меня вдоль рядов растений.
– Знаете… Я сегодня весь день думала о вас. И я решила, что должна вам кое-что дать. Вот, возьмите. Я сама выращивала его. Из семечки. – Она взяла горшочек с зеленым кустом, усыпанным нарядными белыми цветами. – Это мирт; говорят, его веточку Адам взял, когда его изгнали из райского сада. Чтобы она напоминала ему о нем. Возьмите. Это
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
