начальников. Штим с помощью своих связей провел собственное расследование и опубликовал в печати сенсационный материал, реабилитирующий Эльфа и изобличающий Миттеля как двойника и провокатора. На суде адвокат инспектора сумел доказать его полную невиновность.
Более того, публично выявились нити, ведущие от штаба «Красного меча» к генеральному комиссару политической полиции. В Бредене разразился неслыханный скандал. В результате Эльф был присяжными оправдан с выплатой ему многотысячной компенсации за диффамацию, «Красный меч» прекратил свое существование, а Таубе вынужден был подать в отставку.
На службе в полиции Эльф оставаться не захотел. На полученные же деньги открыл частное сыскное бюро, быстро завоевавшее хорошую репутацию, – во всяком случае, недостатка в клиентах бывший полицейский не испытывал. Штим после процесса получил лестное приглашение от крупного столичного журнала умеренного толка. Новая работа по сравнению с газетной давала не только более солидный заработок, но и предоставляла известную свободу выбора тем для статей. Кроме того, у него оставалось теперь куда больше времени и для себя.
Хотя Таубе исчез с горизонта политической жизни Бредена, но все его сподвижники остались на своих постах. Понятно, что они люто ненавидели журналиста и пошли бы на любую пакость, чтобы отомстить ему. Поэтому, когда чрезвычайные обстоятельства вынудили Штима вновь приехать в Бреден, рассчитывать на помощь он мог только со стороны частного детектива Фрэнка Эльфа.
За два года, что они не виделись, бывший инспектор почти не изменился. Такой же подтянутый, легкий в движениях, вообще спортивный для своих пятидесяти шести лет. Во вьющихся темных волосах – ни одного седого волоска. Серые глаза блестят молодо и живо. Герберт был на десять лет моложе, но не сомневался, что, схватись он с бывшим полицейским в спортзале, тот легко возьмет над ним верх в любом виде единоборства.
О настоящей драке с применением оружия, причем любого вида, и говорить не приходилось. Тут Эльфу равных не было. В его квартире был застекленный шкаф, весь уставленный призами за победы в полицейском многоборье, полученными чуть не во всех столицах Европы.
В отличие от многих своих коллег Эльф никогда не злоупотреблял силой и специфическими навыками. Пускал их в ход при сопротивлении преступников ровно в такой мере, какая требовалась для обезвреживания и задержания. И уж тем более за всю жизнь никого не избил в полицейском автофургоне или участке, что было в полиции обычной нормой.
Друзья похлопали друг друга по плечу, обменялись крепким рукопожатием. К почтительному изумлению Мюмина к мясу заказали сразу, чтобы не мешал официант, целую бутылку ракэ. Первой рюмкой чокнулись за встречу, вторую опрокинули за былые времена. Потом поговорили о семейных делах Эльфа, о перспективах в области частного сыска. И только тогда детектив осведомился:
– Так что тебя снова привело сюда, Герберт?
– Официально собираю материал о проблемах с иностранными рабочими.
– А на самом деле?
– На самом деле – одно щекотливое дельце, которое мне без тебя не осилить.
– И это я слышу от признанного аса расследовательской журналистики! Ну, валяй.
– С месяц назад в Бредене остался русский профессор Егоров. Слышал?
– Газеты читаю да и телевизор иногда смотрю.
– А что ты по этому поводу думаешь?
– Признаться, ничего не думаю.
– А если попробовать?
Жуя кусочек кебаба, Эльф стал рассуждать вслух:
– Что мы имеем? Вроде бы типичный невозвращенец. Добровольно остался у нас, поскольку не удовлетворен своим положением на Родине, ругает своих последними словами. Отмечу – с тех пор, как в России началась «перестройка», эмиграция оттуда увеличилась, а побеги сошли на нет. С чего ему бежать сейчас, когда он мог это сделать лет десять назад? Непонятно…
Логично рассуждал, ничего не скажешь, бывший полицейский. А он продолжал говорить, взвешивая каждое слово:
– Почему-то его нигде не показывают, хотя интервью все газеты публикуют. По-моему, в данной ситуации его следовало привезти на телевидение. Но этого почему-то не делают. Странно, очень странно…
Он замолчал и выжидающе взглянул на журналиста. Теперь уже должен был что-то сказать Штим. И он сказал:
– Понимаешь, Фрэнк. Комментаторы во всем мире давно подметили одну закономерность. Как только намечается ослабление напряженности между Востоком и Западом, обязательно находятся силы, чтобы учинить какую-нибудь пакость. Помнишь, когда намечалась встреча Эйзенхауэра с Хрущевым?
– Ну?
– Все уже было на мази, и вдруг американцы запускают к русским самолет-шпион Пауэрса. И встреча в верхах тю-тю… И так каждый раз. Не всегда, конечно, выгорало. Но попытки сорвать любое улучшение между супердержавами предпринимались обязательно. Сейчас вот тоже: русский профессор совершает побег именно перед международным совещанием по разоружению и изобличает своих в нарушении прежних соглашений именно по этим вопросам. Не слишком ли странное совпадение?
– Возможно. Но что ты хочешь сказать конкретно?
– Что здесь не обошлось без твоих бывших коллег и ребят из АБ. Вот почему мне нужна твоя помощь.
Эльф вытащил пачку сигарет, закурил. Долго машинально вертел в пальцах зажигалку-зиппо. Наконец ответил:
– Вариант очень сложный. Сейчас я в основном занимаюсь изобличением неверных супругов и несостоятельностью пользователей банковским кредитом. А тут замешана большая политика. Опасно. Маленький прокол и… вряд ли нас с тобой оставят в живых. У них полно очень грубых ребят.
– Знаю. И потому не буду в обиде, если ты не возьмешься за эту работу.
Эльф скорчил гримасу: то ли не понравились слова журналиста, то ли очень уж крепкой показалась четвертая или пятая (они уже пили без тостов, просто кивали друг другу) рюмка ракэ.
– Ты меня неправильно понял, Герберт. Просто я высказал свои соображения. В конце концов я рискую меньше тебя: всегда могу сослаться, что выполнял заказ клиента втемную. Я помню, как несколько лет назад твоя статья в «Телеграфе» сорвала этим типам компрометацию советского торгпреда в Бредене. Теперь тебя взволновал этот русский профессор. Мне пришло в голову…
Штим не дал ему договорить:
– Пусть то, что пришло в твою умную голову, Фрэнк, не попадет тебе на язык. Помни одно: и тогда, и теперь я действую только в интересах справедливости. На советского торгпреда тогда катили бочку за взятку от компании Бергмана, потому что советский заказ давал работу двум тысячам рабочих их конкурента Фока. Егоров тоже жертва провокации. Против него совершено насилие, чтобы сорвать переговоры по сокращению вооружений в Европе. Нашему народу это ни к чему – ты это прекрасно знаешь. Поэтому Егорова нужно выручить.
– Ты так серьезно настроен?
– А ты полагаешь, что я приехал бы в Бреден, где столько желающих переломать мне кости, из-за пустяков?
Эльф загасил в пепельнице очередную сигарету. Пристально посмотрел в глаза Штима. Произнес спокойно и
