которое сегодня выдвинул мне декан, такое же простое, как если бы Одли попросил меня подать ему на ужин стейк из единорога. Но сделка есть сделка. Она заключена, и сдаваться без борьбы я не собираюсь.
– Завтра у нас домашняя игра, – меняю тему.
Выражение его лица смягчается.
– Я не пропускаю ни одной твоей домашней игры, и эта не станет исключением.
– Я пришлю тебе на почту билет в семейную ложу.
Отец встает со стула, подходит ко мне и протягивает кулак. Мы ударяемся костяшками, а затем он крепко обнимает меня. И мы молча стоим так какое-то время.
Глава 34. Хантер
В субботу утром я лежу с ноутбуком на кровати и просматриваю объявления о работе для студентов в Олбани – маленькой депрессивной дыре, где уровень бедности на сто десять процентов выше среднего по стране, а уровень преступности – примерно на сто пятьдесят. Я уже продала все свои лучшие вещи и выручила неплохие деньги, но не знаю, насколько их хватит. Я никогда не жила одна, не оплачивала собственные счета, и мне немного страшно.
В заднем кармане шорт вибрирует телефон. Достаю его и вижу на экране имя Линча. Мое сердце совершает кульбит от мысли, что это может быть Чейз. Каннинг звонит мне каждый день. И каждый раз я почти отвечаю на звонок. Единственное, что меня останавливает, – это нежелание прощаться. По этой же причине я уехала с виллы, когда на ней не было парней. Прощание – это отстой.
– Как дела у моей сладкой обезжиренной булочки? – раздается в трубке сонный голос Сойера.
Я вздыхаю с облегчением от того, что это не Чейз.
– Нормально. А у тебя?
– Все отлично, – отвечает Линч. – Сегодня вечером играем с Гарвардом. Придешь посмотреть, как мы надерем задницы этим снобам?
– Прости, но нет. У меня другие планы.
Он фыркает.
– Какие? Собирать чемоданы?
У меня ускоряется пульс.
– Откуда ты знаешь про отъезд? – Мой голос настолько спокойный, насколько я могу им управлять. – Дэнни рассказала?
– Типа того, – уклончиво отвечает он. – Ну, так как?
– Я уже сказала. Нет.
– Сегодня у меня день рождения, Харли.
Меня захлестывает волна стыда. О, черт. Наверное, я единственная девушка в штате Флорида, которая об этом забыла.
– С днем рождения.
– Не слышу.
– С днем рождения, – произношу немного громче.
– Что ты сказала? – издевается засранец.
– Только один период, – сдаюсь я.
– Четыре! – Его голос звучит оскорбленно. – В последнем я самый сексуальный! Горячий, злой и мокрый, как трусики фанаток.
Я улыбаюсь.
– Два.
– Четыре.
– Я вешаю трубку.
– Эта игра очень важна для меня! – с горечью выпаливает Сойер. – Для всех нас! Господи, ты даже не представляешь насколько!
Я тяжело сглатываю и смотрю на стоящие у двери чемоданы. Внутри меня все дрожит. Это мой единственный шанс увидеть Чейза до отъезда.
Всю неделю я пыталась заставить себя чувствовать к нему ненависть. Я бы хотела его ненавидеть. Так было бы легче. Но я не могу.
Боже, я так по нему скучаю.
Скучаю по ощущению его рук на своей коже. Скучаю по его мягким, вкусным губам. По взгляду, который пробирает до мурашек… Наверное, я и вправду сумасшедшая, если готова снова прогуляться по битому стеклу, лишь бы еще хоть раз его увидеть.
– Я приду.
– Да! Да! ДА!!! – выкрикивает Линч так громко, что мне приходится отвести телефон от уха. – Билеты для тебя будут оставлены в кассе. Просто назовешь свое имя и получишь самые крутейшие места.
– Хорошо.
– Люблю тебя, Харли.
Я крепче сжимаю телефон и делаю глубокий вдох.
– Я тоже люблю тебя, блондинчик.
Сойер чмокает губами, изображая звуки поцелуев, и я смеюсь, хотя в глазах стоят слезы.
– Надень что-нибудь посексуальнее, ладно?
– Иди в задницу, – отвечаю я и кладу трубку.
Мои пальцы нервно отбивают ритм на стаканчике с холодным зеленым чаем под громкие звуки оркестра, играющего на стадионе.
Уида сегодня напоминает большой изумрудный торт, вырезанный из сумерек прожекторами. Мы сидим на нижнем ярусе, в восточном секторе стадиона, перед нами – «пиратская» скамейка запасных, вокруг – важные гости, знаменитости и преподаватели. Все трибуны забиты возбужденными и ликующими болельщиками, раскрашенными в цвета соперничающих команд.
Формы обоих университетов имеют одинаковые цвета: черный, белый, красный. Но их достаточно легко отличить. В форме Рейнера преобладает черный, а у Гарварда – красный.
Чирлидерши начинают свое выступление. И я впервые не испытываю желания к ним присоединиться. Мне больше не нужны помпоны. Мой внутренний мир изменился, и в нем уже нет места чирлидингу, конкуренции, изнуряющим диетам и жестоким физическим нагрузкам.
– Вот уж не думала, что студенческие стадионы бывают такими огромными, – восхищенно говорит Руби, которая сидит через стул от меня.
Мать выпросила у меня билет под предлогом того, что мечтает посмотреть игру «Пиратов», но я-то, знаю что она просто хочет провести со мной как можно больше времени перед отъездом. И, если честно, я не возражаю.
– Дерьмово это признавать, но сегодня выиграет Гарвард, – говорит Аспен, занимая свое место.
– Умеешь видеть будущее? – не без иронии спрашиваю я.
Дэвис откидывается на спинку сиденья и открывает жестяную банку пепси.
– Букмекеры редко ошибаются в прогнозах, – отвечает она. – В прошлый раз Каннингу не удалось пройти через их защиту, а в этом сезоне гарвардцы взяли в команду нового корнербека[78], который бегает быстрее, чем участники Олимпийских игр. Тем самым они еще больше усилили второй эшелон.
– Наша команда защиты не хуже, – фыркает Ривас, вздергивая подбородок.
Аспен закатывает глаза.
– Ты так говоришь, потому что ее возглавляет Линч.
– Вовсе нет!
Их спор прерывает громкий голос ведущего:
– Рррррррррррейнерские Пиррррррраты!
Музыка резко меняется. Поле наполняется туманом. Вся скопившаяся в воздухе энергия взрывается, словно фейерверк, и под оглушительный вопль зрителей команда Рейнера выбегает на поле.
Начинается представление игроков. Мой желудок сжимается, когда на огромном экране появляется сосредоточенное лицо Чейза, с поджатыми губами и широкими черными полосами на скулах. Болельщики громко скандируют «КАННИНГ» снова и снова. Я ищу его номер на поле и встречаюсь взглядом с парой любимых карих глаз.
Мое сердце взрывается в груди.
Я думала, что была готова к этой встрече, но нет.
Чейз поднимает руку и дважды стучит ладонью по груди в области сердца. Не соображая, что делаю, я машинально повторяю этот жест. Каннинг одаривает меня самой ослепительной улыбкой на свете, и в моей безмозглой голове снова поет Тейлор Свифт.
Внезапно передо мной все плывет.
Боже, что я делаю?
Что я, черт возьми, делаю?
Завтра утром я уезжаю навсегда. Наша история с Чейзом закончена. Какого черта я вообще сюда пришла? Чтобы все усложнить?
– Похоже, этот парень настроен к тебе очень серьезно, – раздается позади знакомый голос.
Я оборачиваюсь и вижу декана Одли: без очков, в «пиратском» джерси и с огромным ведерком попкорна на коленях. Он тепло улыбается мне, несмотря на то, что в последнюю нашу встречу я послала его в задницу, и мои щеки вспыхивают от стыда.
– Не знала, что вы фанат футбола, – выдаю первое, что приходит в голову.
– Сегодня особенная игра.
– Реванш, – киваю я. – Конечно.
Одли прищуривается.
– И все?
– А что еще?
– Он не сказал тебе.
Я недоуменно свожу брови.
– О чем вы говорите?
– Каннинг поставил мне ультиматум; либо ты возвращаешься в Рейнер, либо он забирает свои документы и уходит вслед за тобой.
Мой рот открывается в безмолвном шоке.
– И что вы ему ответили? – спрашивает Дэнни, хватая меня за руку.
– Я не люблю ультиматумы, мисс Ривас, – прохладно отвечает Одли. – Это худший инструмент в дипломатии. Другое дело – сделки.
– Вы заключили с Чейзом сделку?
Он кивает.
– Если сегодня «Пираты» побеждают – Хантер возвращается в Рейнер, если проигрывают – Каннинг уходит из университета и команды. Без права восстановления.
Что?!
– Нет. – Я качаю головой. – Нет-нет. Сделка отменяется. Чейз не уйдет из Рейнера и команды из-за меня. Это бессмысленно!
– Не слушайте ее, – встревает Руби, и я
