– Этого солдата зовут Марк Барнес!
– Что?
– Что слышала. Марк Барнес. Он фельдшер и унтер-офицер, что для нижнего чина иудейского вероисповедания очень недурственная карьера. Вроде бы хочет выучиться на врача.
– Этого не может быть!
– Брательник твой это, точно говорю, – вмешался молчавший до сих пор Шматов. – У Графа твоя карточка была, так он, как твою личность увидал, так аж в лице переменился. Откуда, говорит, у вас это?
– Невероятно!
– Это еще не все, – продолжил Будищев. – Он вышел в отставку и скоро прибудет в Питер. Прикинь, какой его ждет сюрприз!
– Ты рассказал ему про меня?
– То, что ты в тюрьме, я тогда еще не знал. До меня, если честно, вообще не доходит, как ты могла променять свою модную мастерскую, богатых клиенток и обеспеченную жизнь на… на что ты променяла все это?!
– Многие сочувствуют революционному движению, – тихо прошептала бывшая модистка.
– И этим ограничиваются! – криво усмехнулся Дмитрий, после чего продолжил спокойным голосом: – Короче, подруга. У тебя есть брат, которого ты так долго искала. В конце концов, скоро будет ребенок. Не знаю, значит ли он для тебя хоть что-то, но не совсем же ты тварь? В общем, вы можете уехать за границу. Более того, я дал слово, что ты именно так и сделаешь. Руки у тебя откуда надо растут. Мозги тоже есть, хоть и набекрень. Устроитесь как-нибудь.
– А если я откажусь?
– Вернешься назад в тюрьму. Там же родишь. Выживешь при родах, ему дорога в сиротский дом, а тебе по этапу. Марка, когда узнают, что он твой родственник, на хрен вышлют из столицы и уж в любом случае не дадут поступить в университет. Вот такой расклад.
– Я уж думала, ты пригрозишь убить меня…
– Мне плевать, что ты про меня думаешь.
Имевшая от природы живое воображение Геся на минутку представила себе все то, о чем он только что рассказал, и ее невольно бросило в дрожь.
– Я не хочу назад! – прошептала она.
– Показать, где граница? – усмехнулся Будищев.
Побледневшая девушка несколько раз глубоко вздохнула, потом подняла на бывшего любовника глаза и тихо сказала:
– Чтобы уехать за границу, нужны деньги.
– Это уж как водится.
– Надо снять квартиру, – продолжала она, – заплатить акушерке, потом нанять няню. Это не говоря уж о брате. Выучиться на врача стоит недешево, а он вряд ли смог много накопить.
– Я мог бы помочь тебе, но, если честно, не вижу смысла. У меня много других проблем.
– Что ты хочешь? Я же говорила, что ничего не знаю о местоположении своих товарищей.
– Как знать? Наверняка есть какие-то общие знакомые, через которых можно передать весточку. Привязанности, вроде престарелых родственников или бывших возлюбленных. Привычки, от которых трудно избавиться. Всякие мелочи, на первый взгляд не важные, но могущие помочь в поисках. Ты ведь долго крутилась среди них и многих знаешь. Просто расскажи мне, и я дам тебе денег.
– Сколько?
– Три тысячи рублей.
– Этого мало!
– Больше все равно не дам.
– Но у меня же был счет в банке, мне принадлежала мастерская…
– Был, – не стал спорить Будищев. – Но, во-первых, на нем куда меньшая сумма, а во-вторых, он открыт на имя некоей Гедвиги Берг. Ты же у нас внезапно – Геся Барнес. Что касается мастерской, то твоя революционная деятельность довела ее до полного краха. Это не говоря уж о том, что тебе принадлежала лишь половина. Три тысячи нормальные деньги в твоем положении, тем более что у меня сейчас больше нет. Соглашайся.
– Пять тысяч сейчас, и еще столько же вышлешь мне, когда я окажусь за границей. Это окончательные условия.
– Нет, подруга, ты реально охренела!
– Тебе нужны сведения или нет?
– Я не уверен, есть ли они у тебя.
– Есть. Я поняла, что тебе нужно. Но мне необходимы деньги, чтобы скрыться от возможной мести.
– Насчет этого можешь не беспокоиться, – скупо усмехнулся Дмитрий. – Но деньги ты получишь не раньше, чем я узнаю все, что мне нужно.
– Хорошо, – кивнула Геся. – Ты знаешь, что Ипполит старовер?
– И что с того? Их в России много.
– Но не в Петербурге. К тому же он поддерживает связь далеко не со всеми…
Рассказ продолжался долго. Сначала она рассказала обо всех известных ей связях бывшего руководителя. Затем перешла к Искре и ее родственникам, оказавшимся представителями одного довольно влиятельного аристократического семейства. После перешла к рядовым членам.
Дмитрий внимательно слушал ее, делая время от времени пометки в записной книжке, и иногда задавал дополнительные вопросы. Наконец, когда поток информации иссяк, отложил в сторону карандаш и задумался.
– Ты узнал то, что хотел? – спросила девушка, когда пауза слишком уж затянулась.
– Да, – медленно кивнул он и, вытащив из-за пазухи пачку кредитных билетов, передал ее Гесе.
Ей очень хотелось пересчитать их, но вдруг она со всей ясностью поняла, что этого делать не следует, и просто положила деньги рядом с собой.
– Проверять не будешь? – немного удивился Будищев.
– Мы с тобой давно вместе, – пожала плечами бывшая модистка, – и еще не было случая, чтобы ты меня обманул.
– Здесь три тысячи рублей, которые я обещал.
– Прекрасно.
– Не спросишь, когда будут остальные?
– Нет, – помотала головой девушка и, видя, что он не понимает, решила пояснить: – Я просто подумала, что виновата перед тобой и мне не следовало ставить условия. Ты и так сделал для меня больше, чем кто-либо за всю жизнь.
В ответ Будищев посмотрел на нее так, будто не мог узнать. Ему, конечно, и раньше было известно, что в ней, помимо красоты и страстности, есть характер и деятельная натура. Чтобы стать популярной модисткой, мало уметь шить, нужно работать с поставщиками, угождать капризным клиенткам, подбирать и обучать персонал. Она все это умела…
– Переедешь в Америку, не теряйся, – сказал он после недолгой паузы. – Мне нужен будет представитель в тех местах. Если не будешь дурой, заработаешь куда больше, чем жалкие десять тысяч.
– А если я отправлюсь в Европу?
– Не советую, – непонятно, как иногда с ним бывало, ответил он. – Ты, конечно, не доживешь, но твоим внукам не понравится.
* * *
Примерно через полчаса после этого разговора Шматов вывел из сарая лошадь и принялся запрягать ее в свой экипаж. Той явно больше нравилось мирно хрупать овес, а не тащиться непонятно куда по морозу, но парень не обращал внимания на ее недовольное фырканье. Едва он закончил возиться с упряжью, из дома показался Будищев.
