а к Леону. Он за руку тащил его к лестнице, ведущей наверх, туда, где располагались крышки гигантских баков.
Я насторожилась.
– Что ты там забыл? – крикнула я самым строгим своим старшесестринским тоном, на который была способна.
Бенно остановился и, уперев руки в бока, повернулся ко мне:
– Ты что, не видела, что этот дурак налил в бак?! Разве это можно так оставить?! Ведь нет же, правда? – Бенно вновь схватил Леона за руку и потянул дальше.
– Что ты задумал?! – Я вместе с Матсом бросилась им вдогонку.
– Эту штуку в баках продавать нельзя! – воскликнул Бенно.
– Верно, – признала я. – Но разве мы можем что-то с этим поделать?
Ведь «Аромат конечности» был уже истрачен.
– Смотри! – Бенно взобрался по лестнице и теперь стоял на площадке у крышек баков. Он схватил шланг, которым совсем недавно воспользовался Сирелл, чтобы добавить в бак своё зелье, и потянулся рукой к заглушке.
– Нет! – хором закричали мы с Леоном.
– Почему? – возмущённо посмотрел на нас Бенно и, достав из кармана «Гадкую вонь», легонько встряхнул его и поднял руку с флаконом повыше. Я повисла на перилах. Хоть это и вызывало во мне протест, приходилось признать: идея не так уж плоха.
– Ладно! – крикнула я Бенно. – Но хорошенько зажми нос, понял? Крепко-крепко!
– Зажму крепко-крепко, – согласился Бенно. Он уже открыл флакон, и из него сразу же поднялось маленькое жёлто-зелёное облачко. У Леона мгновенно начались рвотные позывы, но мой бесподобный младший брат быстро вставил шланг в горлышко и захлопал в ладоши. – Готово! Теперь эта штука никому не навредит. Все будут от неё разбегаться! – Бенно повернулся ко мне. – Во все стороны!
– Ты просто гений! – Леон провёл рукой по светлым волосам моего брата. – Мы-то все под конец чуть не забыли про главное. Какое счастье, что с нами был ты!
Мы быстро сбежали по ступенькам и присоединились к остальным. Камилла о чём-то взволнованно говорила по телефону – так быстро, что я не могла разобрать ни слова из её французского. Матс смотрел на нас и улыбался. Только Бонски с Элоди куда-то делись.
Я обнаружила их обоих у раздвижной двери. Элоди, прижав ладони к стеклу, смотрела вниз, на отца, неподвижно лежащего на полу, словно опрокинутая статуя. Бонски с опущенной головой стоял сзади, положив на плечо Элоди свою огромную ладонь.
Мне вспомнилось, что Бонски раньше был телохранителем Сирелла, поэтому эти двое наверняка знают друг друга ещё с тех времён. Возможно, Элоди росла у него на глазах. Никто ведь толком не знает, что выпало на долю Бонски. На сердце у меня потяжелело. В последние несколько часов я всей душой ненавидела Элоди. Да и она сделала для этого всё возможное: совершенно осознанно напичкала меня «Туманом верноподданничества». И не меня одну – Матса тоже!
И всё же мне было жаль её. Наверняка непросто иметь такого отца, как Сирелл де Ришмон. Особенно теперь, зная, как он только что с ней поступил. Он ведь фактически принёс её в жертву. И всё это ради собственного эго.
Медленно приблизившись к стеклянной двери, я тоже посмотрела на Сирелла. Он неподвижно лежал на полу, словно кукла ростом с человека. На лице его застыла победная улыбка.
Я покосилась на Элоди, но не проронила ни слова.
Её красные глаза сказали всё, что мне нужно было знать.
Глава 36
Пронзительно завыла сирена, заглушив все остальные звуки. Какое-то время Камилла, Бонски и даже дворецкий в замешательстве переглядывались, а потом Бонски бросился в коридор.
– Allez, allez! (Идём, идём! (фр.)) – захлопала в ладоши Камилла, собирая нас в кучу. – Сейчас сюда приехать полиция! Когда срабатывать сигнализация, система безопасности сразу звонить в полицейский участок! Не знаю, кто нажимать тревожную кнопку, надо придумать, как лучше объяснять эту ситуацию. Но вам лучше немедленно исчезать!
Что ж, она была права. Если мы выложим всю правду, почему Сирелл де Ришмон обездвиженный лежит на полу – разве нам кто-то поверит?
– Идёмте, сюда! – Камилла повела нас к выходу из лаборатории. Бонски выбежал нам навстречу, держа в руках разорванную кабельную стяжку, которой он связал охранников. Теперь по-настоящему запахло жареным – ведь у нас под рукой больше не было ни единого аромата, с помощью которого мы могли бы потягаться с вооружёнными мужчинами.
И тут в голове у меня пронеслась ужасная мысль.
– А что с метеоритом, который нашёл Сирелл? – спросила я, и все остановились как вкопанные.
– Нужно спешить! – поторопила нас Камилла. – Вам нельзя задержаться. Вот-вот здесь будет полиция. Или, ещё хуже, охрана!
– Но если оставить тут метеоритный порошок, «вечные» смогут продолжить начатое Сиреллом и претворить его план в жизнь. И тогда всё будет напрасно и они всё же одержат верх!
Все посмотрели на Элоди. Она плотно сжимала побелевшие губы. Интересно, что сейчас творится у неё внутри, подумала я.
Камилла нервно переминалась с ноги на ногу, а Матс сделал три шага к Элоди и остановился прямо перед ней:
– Так. Где метеоритный порошок? Выкладывай.
Элоди нахмурилась и промолчала.
– Мы можем заставить тебя вдохнуть «Правдивый аромат», – продолжил Матс. – И тогда очень быстро узнаем всё, что нам нужно. Мы можем даже сделать так, что ты расскажешь всё о себе и о своей семье публично. Так или иначе, тебе придётся нести ответственность.
Глаза Элоди наполнились слезами, но она по- прежнему молчала.
Я прямо почувствовала, как в Матсе закипает ярость.
– Сию же секунду отдай метеорит, – наступал он. – Или мы дадим тебе вдохнуть таких же славных ароматов, как ты нам с Люци.
– Пожалуйста, не нужно! – Элоди ещё сильнее побледнела и будто вся съёжилась. Она умоляюще взглянула на Бонски, но тот лишь скрестил руки на груди в своём обычном молчании.
– Ну ладно, – жалобно пискнула Элоди. – Я вам его покажу, если обещаете не применять против меня никаких ароматов.
Я вопросительно взглянула на Матса и ответила сухим кивком.
– Хорошо, тогда нам сюда, – сказала Элоди и, понурившись, повела нас дальше по коридору. Мы шли следом, беспокойно оглядываясь в поисках охранников. Элоди явно испугалась «Правдивого аромата». Интересно, что бы мы узнали, если бы она его всё же вдохнула?
Всё ещё погружённая в эти раздумья,
