«Эта борьба, – говорилось в директиве, – отныне не должна иметь ничего общего с рыцарским поведением солдата или правилами Женевской конвенции.
Если эта борьба не будет вестись самыми жестокими средствами, то в ближайшее время имеющиеся в распоряжении силы окажутся недостаточными.
Войска поэтому имеют право и обязаны применять в этой борьбе любые средства, без ограничения, также против женщин и детей, если только это способствует успеху.
Проявление любого вида мягкости является преступлением».
В заключение фон Ильген сообщил, что для руководства борьбой с партизанами на Волыни и Подолии в город прибыл обергруппенфюрер СС фон дем Бах-Зелевский и что уничтожению в первую очередь подлежат партизанские отряды, действующие в Волынских и Ровенских лесах. «Охота на партизан», сказал генерал, начнется на рассвете 8 ноября. Накануне у русских национальный праздник, они, конечно, будут его отмечать, и вряд ли окажутся способными оказать серьезное сопротивление немецким войскам. Непосредственное руководство акцией возложено на генерал-майора Пиппера.
– Уверен, господа, что скоро я буду иметь возможность побеседовать с командиром партизан.
Информацию Лидии Лисовской вскоре подтвердили Кузнецов и Валентина Довгер. Обер-лейтенант Пауль Зиберт узнал о предстоящей «охоте на медведя» от своего приятеля офицера полевой жандармерии Ришарда, которому самому предстояло принять в ней участие, что, однако, почему-то его совсем не радовало. Валентине же рассказал о предстоящей очистке Цуманских лесов от «банд» ее шеф доктор Круг, отличавшийся вообще неудержимой разговорчивостью. К Вале он относился с особым доверием, так как знал, что она получила работу в рейхскомиссариате по личному распоряжению самого Коха.
Партизаны отряда Медведева действительно отметили великий праздник советского народа. Прослушали 6 ноября доклад Председателя Государственного Комитета Обороны о двадцать шестой годовщине Октябрьской революции, а на другой день – приказ об освобождении Красной Армией Киева, который вызвал огромный энтузиазм. Вечером устроили большой концерт собственными силами (на нем присутствовали и гости – командиры соседних партизанских отрядов Прокопюк, Карасев, Балицкий). И сделали все необходимые приготовления, чтобы на рассвете 8 ноября встретить врага.
Немцы бросили против партизанских отрядов во много раз численно превосходящие силы. Группировка «мастера смерти» Пиппера включала 1-й и 2-й Берлинские полицейские полки, роту СС из 2-й штурмовой бригады СС Дирливангера (укомплектованной, между прочим, осужденными уголовниками, которым тюрьму заменили фронтом), части из формировавшейся в то время 14-й гренадерской дивизии СС «Галиция» и другие подразделения.
Гитлеровцы применили артиллерию, тяжелые минометы и даже авиацию. Это был, безусловно, самый трудный бой из девяноста двух, что пришлось выдержать отряду за период его действий во вражеском тылу. И отряд оправдал свое гордое наименование «Победители». Патриотизм, беззаветное мужество, массовый героизм советских людей помогли им одержать победу в жестоком, неравном бою. Гитлеровцы были разбиты наголову и позорно бежали, понеся большие потери, убитыми и ранеными. Смертельно ранен был и сам «мастер смерти» генерал Пиппер. Партизаны взяли большие трофеи: батарею орудий, минометы, пулеметы, автоматы, винтовки, боеприпасы и различное снаряжение.
Чтобы избежать неминуемого повторного боя с еще более значительными силами фашистов, отряд снялся и сменил лагерь. Однако пока гитлеровцы не опомнились от тяжелого поражения в Цуманских лесах, командование решило нанести несколько ударов по фашистской администрации в Ровно. Первый, как и предполагалось до боя, – по Ильгену, как одному из главных организаторов карательной экспедиции. Но в первоначальный план внесена была существенная поправка: учитывая желание генерала встретиться лично с командиром партизан, Ильгена не ликвидировать, а похитить.
10 ноября Николай Кузнецов, Иван Корицкий, Роберт Глаас и Николай Струтинский забросали гранатами и обстреляли из автоматов автомобиль Курта Кнута. Гитлеровцу повезло: раненный, он кулем свалился на дно машины, последующие осколки и пули прошли выше.
Тем временем Лидия Лисовская и Майя Микота составили подробное описание образа жизни генерала Ильгена, распорядок дня, маршрутов и т. д. Они это выполнили аккуратно и быстро. Особое внимание Кузнецова привлекла следующая привычка фон Ильгена: как и Даргель, командующий «Остентруппен» всегда обедал только дома – вскоре после полудня – и, как правило, один. Так как поесть он любил, то опаздывал к обеду только в исключительных случаях. Во время обеда в доме, кроме генерала, обычно находились Лидия, которая прислуживала за столом, кто-либо из двух адъютантов и денщик.
Наружную охрану у калитки нес один часовой до шести часов вечера и усиленный пост из трех солдат от шести вечера и до утра. Отсюда следовало, что операцию наиболее целесообразно провести не позднее шести часов, а лучше всего – во время обеда, то есть около часа дня.
Благоприятствовало успеху и то обстоятельство, что оба адъютанта генерала и немец-денщик отбыли по его распоряжению в так называемую служебную командировку в Германию; на самом деле фон Ильген поручил им отвезти своей семье несколько чемоданов с награбленным добром и продовольствием. Таким образом, между 10 и 17 ноября в доме во время обеда будет находиться только денщик – из русских «казаков».
По замыслу вся операция похищения как бы складывалась из двух частей: подготовительной – она возлагалась на Лидию Лисовскую и Майю Микота (она часто бывала в особняке, и генерал уже привык к ее присутствию в доме), и исполнительной, которую должны были осуществить Николай Кузнецов, Ян Каминский, Николай Струтинский и Мечислав Стефаньский. Этот худой большелобый поляк был человеком весьма примечательной судьбы.
Стефаньский родился в Варшаве, в конце тридцатых годов был на военной службе в Ровно, входивший тогда в состав панской Польши. Здесь женился. В сентябре 1939 года Мечислав, как и многие тысячи польских солдат, оказался в плену у немцев. Из плена бежал, перешел границу и пробрался на советскую территорию, где добровольно вступил бойцом в Красную Армию. Через некоторое время его вызвали к командованию и предложили работать в советской разведке.
Стефаньский снова очутился на родине. Для обратного пути ему был сообщен специальный устный пропуск: «Гость из Варшавы».
Позже Стефаньский вспоминал:
«В последний раз я переходил границу в июне 1941 года. По пути собирал сведения о передвижении немецких частей, их вооружении, обмундировании, оснащении, знаках на автомашинах. На восток шли танки и самолеты, в лесах я видел склады бочек с бензином. У самой границы стояли крупные части гитлеровских войск. О возвращении прежним путем не могло быть и речи.
В субботу 21 июня 1941 года решил попытаться перейти Буг. В прибрежных зарослях выждал до сумерек. В нескольких десятках шагов от меня стояли часовые. Сначала я прополз под проволочным заграждением, потом побежал – и свалился в воду. Было неглубоко. Однако меня заметили немцы и открыли стрельбу. Мне удалось все же добежать до нашего берега… Пароль «Гость из Варшавы» подействовал молниеносно. В штабе я доложил, что из наблюдений может вытекать один вывод: война! А под утро немецкие бомбардировщики подтвердили страшное предположение. Гитлеровская Германия напала на Советский Союз».
