уходил, все так же стоял, широко расставив ноги и покачивая автоматом в руке. Когда дорога свернула в сторону, и забор скрылся за деревьями, я сел на пенек и с удвоенной энергичностью взялся за бублики… Скрывать нечего. Эта организация, где некогда располагался "Флюид", вызвала во мне жгучее любопытство. Уж слишком наглая и оснащенная охрана для какой-нибудь посредственной фирмы. Орешек крепкий, с кондачка его не раскусишь. Чего только проволока и телекамеры стоят! "Флюид" разверзнет небо и польется золотой дождь…
Я снял рюкзак, вынул из него топорик, расчехлил его и некоторое время смотрел на темное, цвета графита, лезвие, сверкающее полосой алмазной заточки. И тут вдруг до моего слуха донесся гул автомобильного мотора. Я вскочил на ноги. Меня трясло от волнения и жажды дерзости. Ага, это верный показатель того, что я дошел до ручки, то есть, до крайней степени отчаянья, и теперь готов ломать дрова.
Ломать дрова! Гениальное решение! Я кинулся к буку, растущему на обочине, и дюжиной сильных ударов завалил его. Шурша листвой, мощная крона упала на дорогу. Едва справляясь с охватившей меня дрожью, я встал за толстым стволом и притаился. "Что ты делаешь, Вацура? – спрашивал я себя. – Ты с ума сошел!"
Звук мотора усиливался. Я уже видел, как переваливается из стороны в сторону, преодолевая бездорожье, серый фургон. Между деревьев сверкнули стекла кабины… Я чувствовал себя лесным разбойником, который не знает, что именно найдет в ларцах, но очень желает искать. "Это безумие! – повторял я. – Я ставлю себя вне закона!" Но дерзкое желание крушить все подряд становилось с каждым мгновением все сильнее… Вот я увидел машину. По ветровому стеклу скользят отражения ветвей. Колеса выпачканы в желтой глине. Грязная вода брызжет из-под них. За рулем сидит мужчина с аккуратной темной бородкой, а рядом с ним – милиционер. Его фуражка покачивается из стороны в сторону, кокарда блестит в лучах солнца. "Ой-ой-ой!" – сказал я сам себе.
Фургон остановился перед поваленным деревом. Мотор затих. Скрипнул ручник. Водитель открыл дверь и спрыгнул с подножки прямо в лужу. Чертыхнулся, подошел к дереву, попытался приподнять.
– Ночью был сильный ветер, – сказал он. – Повалило…
Милиционер тоже вышел. Закинул автомат за спину, сдвинул фуражку на затылок, нахмурился.
– Пила есть? – спросил он.
– Да зачем пила? Может, так оттащим?
– Охота тебе надрываться? Надо ребят вызвать.
"Мне труба!" – подумал я.
Водитель все же взялся за ствол и, словно шлагбаум, понес его по окружности. Ствол скрипел, пищал на месте сруба. Милиционер раздумывал, помогать ему или нет. Похлопывая ладонью по стволу, он медленно шел в мою сторону. Я затаил дыхание. Милиционер был так близко от меня, что я видел пробившуюся седину на его висках, обрызганные грязной водой брюки и выпачканные в глине каблуки. Перепрыгнув через канавку, он подошел к свежему пеньку и свистнул.
– Какой еще ветер…
Мне ничего не оставалось, как втягиваться в начатую авантюру глубже и глубже. Не задумываясь о возможных губительных последствиях, я вышел из своей засады, сделал три широких шага и схватился за автомат, висящий на спине милиционера. Милиционер попытался повернуться, но потерял равновесие и беспомощно взмахнул руками. Я повалил его на мокрую листву. Автоматный ремень скользнул по его затылку, сбил фуражку. Водитель застыл на месте, глядя на происходящее дурными глазами. Я отскочил в сторону и передернул затвор.
– Без паники, – тихо сказал я, водя из стороны в сторону коротким стволом. – Не шевелиться. Не разговаривать. Жизнь гарантирую…
Милиционер чуть приподнялся и попытался надеть фуражку на голову. Водитель бросил ствол и, словно крылья, расставил руки в стороны. Я подбежал к открытой водительской двери, выдернул из-под сидения монтировку.
– Золото везем? – спросил я. – "Флюид" проливает золотой дождь?
Одним движением я сорвал замок с дверей фургона, распахнул створку. Фургон до потолка был забит коробками с одним и тем же рисунком: облизанные горячими ветрами барханы, густо-красное солнце и одинокий саксаул…
– Эй! – позвал я водителя и поманил его пальцем. – Ко мне! Только бегом, бегом!
Водитель тяжело подбежал. Несколько метров вызвали у него тяжелое и хриплое дыхание. Он боязливо косился на автоматный ствол, нацеленный ему в живот.
– Полезай! – приказал я ему. – И сбрось мне парочку коробок!
Водитель, однако, выполнить приказ не торопился. Он нерешительно пожал плечами и посмотрел на милиционера, который, упираясь локтем в землю, нервными движениями счищал в кителя прелые листья. Пришлось сунуть автоматный ствол водителю под ребро.
– Хорошо! Хорошо! – сдавленно выкрикнул водитель и полез в фургон.
Я поглядывал в сторону КПП. Первая коробка шлепнулась в лужу.
– Аккуратней! – предупредил я и сорвал с нее намокшую крышку.
Внутри оказался фен. Обыкновенный бытовой электрофен для сушки волос.
– Еще кидай!
Водитель с ожесточением швырнул в меня другой коробкой. Я едва поймал ее. Там тоже был фен. Точно такой же, с малиновой ручкой, дополнительной насадкой и инструкцией.
– Там ничего другого нет! – почувствовав мой конфуз, крикнул милиционер. Он уже встал на ноги и теперь отряхивал брюки.
– Еще!! – сквозь зубы процедил я и качнул стволом автомата.
Полетела третья коробка. Я словно играл в "очко". Мне явно угрожал перебор… В третьей коробке тоже был фен. Я кинул ее на землю.
– Накладную!
Криво усмехаясь и сокрушенно качая головой, водитель пошел к кабине, снял с панели папку с бумагами и протянул мне. Я быстро просмотрел скрепленные степлером листочки. "Наименование товара – фен бытовой электрический "Сахара"… Морской порт, теплоход "Пальмира"… Порт назначения – Стамбул, Турция…"
Это все. Отчаиваться, лежа на панцирной койке, было легче, чем здесь.
– Я советую тебе не размахивать автоматом, – голосом победителя сказал милиционер, – а положить его на землю, самому лечь лицом вниз…
– Заткнись!! – оборвал его я.
– Как изволишь…
Я схватил валяющуюся на земле коробку, вытряхнул из нее фен, посмотрел на него со всех сторон, заглянул в сопло… Водитель хмыкнул, получая удовольствие смотреть на меня.
– Еще один звук… – пригрозил я и, срывая злость, шарахнул феном по борту фургона. Пластиковый корпус треснул и развалился, но из него не хлынул золотой дождь. Обыкновенные потроха обыкновенного фена, который
