что именно Гульбанкин совершил все эти преступления? Он никого не подставлял, всем старался по возможности помочь, даже завещание написал, розадал всё и всем, никого не обидел. А может дело как раз и в завещании? Сначала решились на отравление, но погибла Светочка, тогда пошли на другой вариатн— упечь в тюрьму, там уж точно он быстро угаснет. Нет, такого не может быть, его компаньоны порядочные люди, Петруша милейший мальчик, Марина любит его. Остаётся только Родион. Если полиция найдёт его, тогда хоть что-то проясниться.
Гульбанкин достал лист бумаги и взял ручку, на секунду задумался и начал писать. Через час воспоминания о Родионе были закончены и теперь он с чистой совестью мог позвонить Александре. Почему-то Эдуард разволновался, он снова почувствовал себя тем пацаном, который за возможность нести портфель любимой девушки готов драться с целым миром. Она ответила быстро, как будто ждала его звонка.
— Здравствуйте Эдуард. — затараторила женщина, словно боялась, что у неё отберут телефон. — Как хорошо, что вы позвонили! Как вы себя чувствуете? Я в полиции пыталась получить встречу с вами, но получила отказ, потому что я не родственница и не жена. А домработница ответила по телефону, что она следит за домом. Вы не волнуйтесь!
— Всё хорошо, Саша, это вы не волнуйтесь. — мужчина перебил её. — Меня отпустили под залог. Я звоню вам сказать это и то, что наше свидание может состояться сегодня или когда вам будет удобно.
— Да хоть сейчас! — Александре показалось, что если она не увидит его немедленно, то снова потеряет. Женщина осеклась, боясь, что он прочитает её мысли. — Мне же надо отдать ключи от дома.
— Я заеду за вами через два часа, говорите адрес. — Гульбанкин коряво записал, прижимая трубку плечом. — Сначала мне надо заехать в полицию, надеюсь теперь надолго меня там не задержат.
Он, внутренне ликуя, переоделся и спустился вниз. Из кухни доносилось громыхание кастрюль и волшебные ароматы узбекского плова, логмана, каких-то диковинных специй и чеснока. Гульбанкин сглотнул слюну и крикнул в сторону кухни:
— Евгения Степановна, я обедать не буду, может быть позже. У меня дела.
— Да как так? — женщина высунула из дверей румяное, распаренное над кастрюлями лицо. — Я такую вкуснятину приготовила!
В это время в дверь позвонили. Эдуард, не спрашивая кто, открыл. На пороге стоял Юдинцев, тот был взволнован и не смотрел хозяину дома в глаза. Однако Гульбанкин находился в состоянии счастливой невесомости, не обратил на это внимания и снова крикнул домработнице:
— Компанию на обед составит Николай Петрович, а мне надо бежать. — потом обратился к компаньону. — Как ты узнал что меня выпустили?
— Позвонил адвокату. Ты же помнишь, что это и мой адвокат тоже, да собственно и всей нашей компании. — Юдинцев подхватил Эдуарда под руку и увлёк вглубь дома, подальше от ушей Сидоренко. — Нам надо очень серьёзно поговорить. Это не займёт много времени.
Гульбанкин с гостем вернулся в кабинет, они уселись в кресла напротив друг друга и он поторопил:
— Коля, я действительно опаздываю, так что выкладывай по-быстрому.
— Даже не знаю с чего начать. — замялся Юдинцев. Когда ехал на встречу, то в голове разложил всё по полочкам. Он представлял, что увидит Эдуарда Аркадьевича уставшим, раздавленным, больным, немощным, но тот выглядел энергичным, подтянутым и совершенно здоровым и от этого полочки в голове перепутались, а некоторые даже потерялись. — Начну с проблем в концерне, я не хотел обращаться в полицию, прежде решил поговорить с тобой. Ты помнишь тот проект биоэлектростанций, в который мы вложили кучу бабок?
— Конечно, но это сфера деятельности Переверзева.
— Я знаю, что это не моего ума дело, но случайно увидел один документ, и Марина со своей журналистской хваткой помогла раскопать некоторые нюансы.
Юдинцев рассказал всё о своих подозрениях, о том, что жена Сан Саныча Ирина основала странный фонд, куда постоянно утекают деньги из «Сливочного царства». Гульбанкин молчал несколько минут.
— Ты понимаешь, что он или она заинтересованы в моей смерти или устранении? А если поймут, что ты в курсе их афёр, возьмутся за тебя? — Эдуард неуверенно покачал головой. — Однако не верится, что они способны на такое, я имею в виду физическое устранение. В любом случае хорошо, что ты не пошёл в полицию. Сами разберёмся.
Гульбанкин поднялся, но Юдинцев удержал его.
— Подожди, мне надо ещё кое-что тебе сказать. — он замешкался подбирая слова, потом выпалил. — Мы с Мариной теперь вместе. Другими словами— живём вместе.
И только теперь он отважно посмотрел на Эдуарда, пытаясь уловить, какие чувства вызовет его признание, но тот, на удивление, оказался совершенно спокойным.
— Ты знаешь, я ожидал чего-то подобного. Это должно было когда-нибудь произойти. Марина прекрасная женщина и достойна лучшего. Я же давал ей лишь материальное, а душевного тепла, из-за того что был вечно занят, ей не доставалось.
— Так ты не сердишься на нас? — осторожно спросил Юдинцев.
— Я желаю вам счастья. — Гульбанкин произнёс это совершенно искренне, а про себя подумал, как хорошо всё складывается— не придётся оправдываться и нудно изъясняться, потом слушать истеричные упрёки. Ему тяжело было обидеть Марину даже мысленно после того, что она для него сделала.
— Так мы остаёмся партнёрами и друзьями?
— Коля, в моей жизни не так много тех, кем я дорожу и разбрасываться друзьями не собираюсь. А с Переверзевым надо поговорить в отсутствии жены Ирины, мне кажется это она его подталкивает к воровству. Ты же помнишь, каким он пришёл в начале, когда мы запускали производство? Мотался, как сайгак по полям в кирзовых сапогах, фермы стояли в навозе по колено, ведь это он всё вычистил, как Авгий.
— Когда ты вернёшься на работу?
— Как только разберусь с этой историей. Подозрения с меня ещё не сняты.
— Тебе нужна помощь?
— Спасибо. Мне самому надо во всём разобраться, но если понадобится, дам знать. Переверзева пока не тревожь, пусть думает, что его махинации шиты-крыты.
— Да, вот ещё что. — Юдинцев протянул связку ключей. — Это от дома и от машины, которую ты ей купил. Я поставил автомобиль на стоянку возле нашего офиса. Пойми, это не Марина передала, это я должен дать ей всё.
— Я понимаю. Вопросов нет.
Они крепко пожали друг другу руки. Эдуард, схватив листок со своими записями поехал в полицию, а потом на свидание. Юдин же с удовольствием уселся за стол. После такого сложного разговора, он готов был съесть в одиночку весь казан с пловом, но вовремя вспомнил, что обещал Марине сбросить пару килограммов, поэтому отказался от логмана, съел, к огорчению Евгении Степановны, лишь небольшую
