class="p1">— Если исключить вмешательство каких-то могущественных потусторонних сил, все также неуверенным голосом начал он, — То можно было бы предположить наличие параллельных миров, один из которых каким-то непостижимым образов проявился в данной точке пространственно-временного континуума. Мы далеко продвинулись в области познания, но одновременно и бесконечно мало знаем о фундаментальных основах мироздания, как круги Аристотеля на песке, поэтому не вправе отметать существование параллельных миров.
(Прим. автора. Имеется ввиду притча об Аристотеле, когда тот на вопрос одного из учеников о сомнениях одолевающих учителя нарисовал на земле два разных по величине круга, сказав: «Твои знания — малый круг, мои — большой. Чем шире круг познаний, тем с большей областью неизвестного он граничит. Чем больше мы узнаём, тем больше вопросов у нас появляется.)
При имени знаменитого грека Тацит невольно поморщился и тут же с явной ехидцей в голосе спросил:
— Увлекаешься фантастикой? Признайся, кого втихаря почитываешь — Шекли или Гамильтона?
— Почему втихаря? — обиделся вдруг Левушка. — Ничего не втихаря. И почему Шекли? У нас и свои писатели есть. Снегов, например, или Лукьяненко.
— А ведь ты батенька мой богохульник-с! Да-с! — уже не скрывая улыбки, сказал шеф.
— С чего это вы взяли?! — недоуменно спросил подчиненный, краснея то ли от выпитого вина, то ли от смущения.
— Сам-то находишься, не в ангельском ли чине?! А допускаешь наличие параллельных миров. Ну скажи мне, зачем Богу создавать параллельные миры, затрачивая на их создание колоссальную массу энергии и своего личного времени, если экспериментировать с людскими особями можно и на Земле, создавая для этого кластеры различной конфигурации и направленности?! Не знаешь?! Не знаешь! А если все же допустить наличие параллельных миров и пространств, то значит надо допустить и тот факт, что Он не единственный в своем роде, а, следовательно, не всемогущ! На костер тебя, батенька! — с этими словами он приник к чаше и сделал пару солидных глотков. У него явно поднялось настроение, и Левушка не спешил испортить его.
— А все-таки, учитель, что вы сами думаете обо всем, после увиденного? — не желая униматься спросил он у веселого начальника.
— Я конечно ни разу не технарь и тем более не темпоролог, а историк и может быть немного философ, но даже мои скромные познания в планиметрии подсказывают, что две прямые имеющие единую исходную точку не могут быть параллельными. Никогда. А у нас как раз классический пример того, как два разных события имеют единую точку отсчета — начало перехода проезжей части. Что же касается философского обоснования теории параллельных миров, то я допускаю возможность существования иных миров в принципе. Но только отличных от нашего с вами. Допустить же существование миров, где все процессы проходят абсолютно идентично, а именно этот критерий заложен в их параллельную сущность, есть полный абсурд. Их существование, с точки зрения философии, не имеет никакого смысла, тем более практического. Не дура же Вселенная, чтобы плодить саму себя бесконечно?!
Открыв рот и оттопырив нижнюю губу, весь во внимании, Левушка слушал нечастые откровения своего наставника. Шеф тем временем продолжал витийствовать:
— Что же касается анализа этих эпизодов с точки зрения историка, то… Наливай! — неожиданно потребовал он у ловящего ртом каждое слово наставника Левушки.
Тот икнул от неожиданности, покраснел еще больше, но шеф явно не захотел замечать его оплошности, и это несколько успокоило майора, не привыкшего к подобному времяпрепровождению. Он бодренько разлил еще по одной порции живительной влаги.
— Так вот, — продолжил он, беря свою чашу. — Как ты представляешь себе время? Что оно по-твоему представляет из себя?
— Я как-то никогда не задавался этим вопросом, — пожал он плечами. — Время и время. Как река наверное. Течет себе и течет.
— Суждение, в принципе верное, — поддержал его историк. — И то что река, и то, что течет. А что мы видим в графическом плане?
— Что?
— В графическом плане мы можем представить себе время в качестве бесконечно направленной прямой с реперной точкой в любой ее части. Я бы даже сказал — луч, но не могу, ибо он имеет свое начало, а у времени его нет. Поэтому в отличие от него, состоящего из двух частей, она, прямая, состоит из трех компонентов. Ими являются, будущее, которое несется к этой точке, сама точка, называемая нами «настоящее» и «прошлого», которое «вылетает» из настоящего и остается, естественно позади. Как мы видим, две из трех компонентов, величины абсолютно бесконечные, а третья вообще не имеет никакой величины, ибо находится в координатном нуле — между «будет» и «было». Мы не можем с уверенностью сказать, что «здесь» и «сейчас» это именно здесь и сейчас, потому что его нет. Его невозможно никак описать и выразить, даже через другие величины. То есть мы с вами, коллега, не живем в настоящем, ибо его нет, а постоянно существуем между будущим и прошлым. Вы со мной согласны, коллега?
— Ммм… Безусловно, — промычал тот, отхлебывая из своего килика.
— Замечательно! А можно все это представить себе в виде стереометрической модели?
— Наверное, можно, если в планиметрии она есть.
— И снова замечательно, мой дорогой! А как мы это можем сделать? Вернее в виде чего?
— Чего? — подхватил Левушка, уже без разрешения, но с явным одобрением противоположной стороны, разливая вновь фалернское.
— В виде той же самой направленной прямой, но уже на плоскости. Где прямая является неким событием, а плоскость окружающей его обстановке. То есть событийную направленность в сопутствующей его среде. Чувствуете, куда я клоню? — спросил с добрым пьяненьким прищуром глаз философствующий историк.
— Куда, учитель? — проблеял ученик.
— Ты заметил, — опять переходя на «ты» Петрович, как я обрадовался, узнав что дальнейшие твои эксперименты уже не выявили никакой аномалии?
Майор кивнул, припоминая порозовевшие щечки шефа при известии о череде его опытов, но опять решил помалкивать до поры до времени. Приберегая козыри.
— Так вот. Сей факт полностью вписывается в стереометрическую теорию времени. Подумай сам. Вот тебе еще один геометрический постулат. Любая прямая, принадлежащая какой либо плоскости, одновременно принадлежит бесконечному числу плоскостей, проходящих через нее.
А это значит, что одни и те же события под разным углом сопутствующих им сред, могут выглядеть по-разному.
— А как в эту теорию вписывается, что десять роликов показывают одно и то же, а первый ролик вообще не был ни на что похож? — спросил Левушка, желая подцепить не в меру раздухарившегося шефа.
— Очень просто, — отмахнулся Тацит. — Вы первую съемку с Захарией когда делали? Утром небось?
— Ну да, около полудня. А что?
— Потом еще поговорили о том, о сем? Поспорили о способности к дальновидению
