принялись обсуждать планировку квартир, мебель для ванной, кухонные гарнитуры и цветовую гамму, и Ролло притворился, что тихо похрапывает. Потом они стали мечтать, как обставили бы свое идеальное жилье; примерно так же, как квартиры в «Лейквью», и находилось бы оно, конечно, в Лондоне. Они напоминали супружескую пару; их разговор был легким и непринужденным, а если одна прерывала другую, это выглядело естественным, и никто даже не думал извиняться. Они говорили и говорили, а из динамиков лилась музыка.
На работе на следующей неделе Дэвид заметил, что я повеселела. Я рассказала о предыдущем вечере, и он ободряюще кивнул.
Прекрасно. Загадочные соседи, показал он. И с нетерпением, жестикулируя быстрее, точно повышая голос, добавил: Давай. Рассказывай.
И я рассказала о шампанском, птифурах, о том, как мы разговаривали и смеялись. Рассказывая, как Вита танцевала, поставив ноги на ботинки Ролло, я изобразила ее с негнущимися ногами и растерянным лицом, но Дэвид покачал головой.
Тебе бы понравилось. Это было смешно, сказала я. Они пригласили Долли поработать к себе на лето. У них строительный бизнес; она будет помогать.
Зачем?
Затем, что они добрые. И они наши хорошие друзья. Последнее слово я добавила в оправдание, потому что на самом деле не могла объяснить, зачем они возили ее в «Лейквью» и в Лондон и почему она согласилась им помогать. Мне казалось, что ее работа будет связана с мелкой рутиной – отвечать на телефонные звонки, принимать заказы и все такое прочее, – и рутины этой будет много. Я не сомневалась, что, проработав там некоторое время, Долли разглядит, как тонка внешняя позолота в этом бизнесе, и потеряет интерес к «Лейквью».
А сколько им лет? спросил он.
Мои ровесники. Хотя нет, они чуть старше. Ему, наверно, около сорока. Я прикинула, сколько лет Вите, и вспомнила, как она говорила, что они познакомились в университете. А ей, должно быть, около пятидесяти.
Он кивнул и вернулся к черенкованию; в его больших руках секатор казался маленьким, как карандаш. Через несколько секунд он постучал по столу, привлекая мое внимание.
А он красивый? Его жесты снова ускорились; я с трудом за ним поспевала. Если бы он говорил с такой скоростью, я бы давно потеряла нить. Этот муж? А жена? Они богатые?
Да и да, ответила я, нарочито резко подчеркнув повтор. А над последним вопросом задумалась и ответила: У них много дорогих вещей. Да, богатые.
А дети?
Вместо того, чтобы сжать пальцы и показать «нет», я покачала головой.
А Долли? спросил он и снова произнес ее имя не по буквам, а изобразил, что качает куколку. Но я ничего не сказала. Он повторил: Они нравятся Долли?
Я натянуто кивнула. И Дэвид кивнул, словно задумавшись, а потом вернулся к работе. Я все еще смотрела на него, и он отложил секатор и, глядя на цветок, добавил: Ты хорошая мама. Правда. Он с чувством поднял вверх оба больших пальца и вернулся к своей розе.
Когда я снова попыталась вовлечь его в разговор, он отвечал кратко. Лицо окаменело, будто он устал, и я подумала, что он, наверно, правда выбился из сил; наверняка еще не привык жить один, вдали от дома. В обеденный перерыв, зная, что остаток дня ему предстоит работать в поле, я купила в лавке бутылку лимонада и пачку печенья, незаметно сунула ему в рюкзак и застегнула молнию.
Совсем не похожи
В пятницу Долли предложила надеть на ужин одинаковые черные платья и бархатные повязки для волос. Мы не одевались одинаково с тех пор, как она была маленькой, и меня очень тронуло ее предложение, хотя мне не понравились ни ткань, ни фасон выбранных ею платьев. Вита открыла нам в одном из своих пляжных платьев с ярким орнаментом, и я порадовалась, что она выбрала наряд, совсем не похожий на наши.
Она поприветствовала и поцеловала нас обеих, отошла в сторону, хлопнула в ладоши и восторженно взвизгнула, словно впервые увидев наши платья.
– О! Какие вы милые! А мы с Долли тоже на днях ходили по магазинам, правда, Доллз? Так здорово, – она наклонилась ко мне и заговорила тише, словно сообщая что-то, что не предназначалось для ушей Долли. Меня окутал аромат ее духов; в нем слышались нотки миндаля и марципана – сладкий, искусственный запах праздничных застолий. – Продавщица сказала, что сразу догадалась: мы – мама и дочка! Представь! – она скромно потупилась, прошагала мимо нас, закрыла входную дверь и, вытянув руку, пригласила нас на кухню. Мы шли по коридору, а Вита продолжала тараторить; она опять говорила громко, значит, теперь сказанное уже не было секретом от Долли, и даже Ролло, если тот был уже где-то в доме, мог все слышать. – Но, думаю, все дело в одинаковой одежде; она сбивает с толку. Даже если люди совсем не похожи. Просто кажется, что они похожи. Даже если они совсем разные.
Мы вошли на кухню, Долли повернулась и улыбнулась мне. Я заметила, что ее повязка немного сползла, и из-под нее выбились пряди волос; я потянулась и сдвинула свою повязку, чтобы волосы тоже немного растрепались.
За ужином Ролло говорил о своих планах на «Лейквью» и бурно жестикулировал, как фокусник, выступающий по телевизору. Я засмотрелась на его порхавшие руки и перестала слушать, но вовремя спохватилась.
– Ремонт идет полным ходом. Чиновники из городского совета оказались очень… – он задумался, размышляя, как сформулировать столь деликатный вопрос. – …доброжелательными. В совете работают хорошие люди. Они не чинят нам препятствий. Понимают, что в регион необходимо вдохнуть новую жизнь, что тут нужно новое мышление. Из «Лейквью» получится отличный комплекс апартаментов, – он вздохнул с подчеркнутым удовлетворением, как делал, пробуя новое вино, которое приходилось ему по вкусу.
– А сейчас там ведутся работы? – спросила я.
– Да. По крайней мере, пока, – он взглянул на Виту, а та посмотрела на него; ее лицо ничего не выражало, что было для нее необычно. Оно выглядело, как выглядят все лица, и это меня пугало; она словно спряталась за своими чертами. Лицо Виты нравилось мне главным образом из-за своей подвижности и выразительности; в ее присутствии я ощущала себя одной из вас. Людей, умеющих читать мысли. Ролло продолжал: – Но нам поступило очень выгодное предложение. Одна компания в Ланкастере хочет выкупить участки земли, когда планы будут готовы. Они же хотят заняться ремонтом главного корпуса.
– О нет! – воскликнула я. – И вы согласитесь? Долли расстроится.
Я повернулась посмотреть на ее реакцию; слышала ли она, что он сказал? Они с Витой смотрели на
