Бедняга Фрэнк! И без того неприятно, когда кого-то тошнит тебе на бутсы, но когда это делает Гар ри!.. Должно быть, ему пришлось потом сжечь свою обувь.
— И вовсе не обязательно было упоминать о столь отвратительных вещах, Гарри! — воскликнула мама. — Ладно, можешь идти, но чтобы непременно был дома к ужину.
Что ж, всё вернулось на круги своя: если бы я призналась, что вместо телеграммы потратила деньги на сладости, меня бы в гости к Норе точно не отпустили.
Письмо становится всё длиннее и длиннее, но я просто обязана рассказать тебе о вчерашнем митинге. Прежде всего, туда оказалось на удивление легко выбраться, поскольку мама вдруг решила, что я осунулась и мне необходим свежий воздух. Я чуть было не ляпнула, что выгляжу осунувшейся (сомневаюсь, кстати, что это так: по-моему, некоторая бледность только добавляет мне привлекательности) лишь из-за того, что последние несколько дней она никуда меня не выпускает. Но решила не спорить, вдруг ещё передумает, а только на всякий случай спросила, могу ли погулять с Норой в парке, и мама сказала, что могу.
— Может, вы и Джулию возьмёте? — добавила она.
Моё сердце рухнуло в пятки.
— Ой, мам, не надо, пожалуйста, — заныла я. — Она опять заладит, что мне нужно присоединиться к школьной сестринской общине и что я недостаточно прочувствованно читаю молитвы во время мессы.
Увидев выражение маминого лица, я в который раз задумалась, уж не потому ли она просит меня сводить Джулию на прогулку, что сама устала слушать её стенания по поводу того, как мало мы молимся (хотя на самом деле все мы ежедневно читаем молитвы, и не по одной. Даже Гарри молится по вечерам — правда, не видно, чтобы это шло ему на пользу).
— Ладно, — вздохнула мама. — Филлис как раз говорила, что собирается погулять в парке. Может, она и тебя возьмёт.
— Спасибо, мам! — воскликнула я и поскорее сбежала, пока она не передумала. Мне хотелось как можно скорее поделиться новостями с Норой. Эх, если бы у нас был телефон… Представь только, я бы запросто звонила и разговаривала с Норой когда захочу. Конечно, можно послать ей телеграмму, но, даже если бы я могла себе это позволить (а я не могу), её дом как раз на полпути к почтовому отделению, так что глупо идти мимо, чтобы отправить ей сообщение. Грейс говорит, что у неё дома телефон есть, но я ей не верю.
На этот раз Филлис и Кэтлин не возражали против того, чтобы захватить нас с Норой: вероятно, всё ещё чувствовали свою вину за то, что нам пришлось сидеть в холле, пока они наслаждались выступлениями ораторов.
— Фил сказала, мне достался твой билет, — сказала Кэтлин. — Ты уж прости. Должна сказать, я была поражена, что ты вообще собиралась туда пойти.
— Что ж, большое спасибо, — сказала я, изо всех сил стараясь не пялиться на её новую шляпу, украшенную огромным куском сатина, напоминавшим капустный лист, и войлочной морковкой. Но старалась я явно недостаточно, поскольку Кэтлин поинтересовалась:
— Вижу, тебе нравится моя новая шляпа? Это напоминание о вечере, когда на нас напали те отвратительные молодчики из Древнего ордена.
— О… очень впечатляющая, — пробормотала я, на этот раз нисколько не покривив душой. В смысле, не каждый день встречаешь девушку с войлочной морковкой на шляпе. Однако, выходя из трамвая около парка, мы с Норой на всякий случай решили держаться от Кэтлин на некотором расстоянии, особенно когда мальчишки принялись кричать ей вслед что-то вроде: «Мисс, вы обед себе на голову надели!»
— Не обращай внимания, Кэтлин, они просто завидуют, — фыркнула Филлис. Это была откровенная ложь, но Кэтлин, похоже, крики мальчишек не тронули: полагаю, она привыкла к тому, что люди грубо отзываются о её шляпах. По правде сказать, я почти восхищаюсь тем, что она, невзирая на насмешки, продолжает их носить: я бы, наверное, давно вернулась к обычным фасонам.
День выдался очень жарким, и к тому времени, как мы добрались до парка, я просто умирала от жажды. Филлис и Кэтлин пообещали купить нам чаю и булочек, «чтобы вознаградить за то, что вы так стоически пересидели тот митинг», но чайная была слишком далеко, и мы сразу направились туда, где собирались выступать дамы. А почти добравшись до нужного места, увидели двух полисменов.
— Может, они считают, что мы опять станем швыряться камнями? — хмыкнула Нора.
— Швыряться камнями здесь бессмысленно, — в тон ей ответила Кэтлин. — Окон в этой части парка нет, бить нечего.
Мы встали почти у самого грузовика, с которого должны были выступать женщины. Собралась очень большая толпа, в которой попадались люди довольно задиристого вида. Ещё два полисмена с интересом наблюдали за происходящим. Мы увидели мистера Шихи-Скеффингтона и нескольких дам из ИЖЛИП: похоже, при виде такого скопления публики они чувствовали себя не слишком уютно.
— Думаю, вам, девочки, стоит встать подальше, — сказала Филлис, обернувшись к нам с Норой. — Похоже, может даже случиться небольшая… гм… потасовка. У меня ужасное чувство, что хибернианцы уже здесь.
— Мы не боимся! — возмущённо воскликнула Нора.
— Ну а я боюсь, что мне придётся объяснять маме (и, кстати, миссис Кентуэлл тоже), почему это вы обе в капустных листьях или, что ещё хуже, в синяках. Так что идите, — и она окинула нас столь суровым взглядом, что мы сочли за лучшее сделать, как она велела, хотя и ворчали себе под нос, пробираясь в задние ряды. Вид на грузовик с небольшого пригорка был гораздо лучше, но кое-кто из мужчин проводил нас недобрыми взглядами.
— Пришли поглазеть на балаган, девочки? — поинтересовался один, с налитым кровью лицом. — Не беспокойтесь, если снова начнут швыряться камнями, я вас прикрою.
Но отвечать ему нам не пришлось, поскольку впе реди возникла какая-то стычка.
— Что там происходит? — спросила я Нору: это был один из тех моментов, когда её преимущество в росте имело значение.
— Они набросились на мистера Шихи-Скеффингтона! — воскликнула она. — Думаю, Филлис была права: это молодчики из Древнего ордена.
Большая часть собравшихся помалкивала и соблюдала приличия, но у самой сцены раздавались громкие выкрики, и, похоже, их целью был мистер Шихи-Скеффингтон.
— Отрежьте ему усы! — вопил особенно наглый тип. — Он не мужчина!
— О господи, — выдохнула я. Мне было ужасно жаль мистера Шихи-Скеффингтона. Вот ведь сборище неотёсанных грубиянов! Только представь, заявить кому-то, что он не мужчина, лишь потому, что выступает за права женщин!
— Наденьте на него штаны! — выкрикнул другой.
— Нет! — проревел третий. — Лучше стянуть с не го штаны и найти юбку!
Толкотня в передних рядах становилась всё сильнее, люди вокруг нас, пытаясь понять, что происходит, тоже начали продвигаться вперёд.
— Шли бы вы отсюда, деточки, — буркнул ещё один мужчина, заметив нас, но мы не обратили на него внимания.
— Где же полисмены? Они ведь были рядом буквально пару минут назад.
