я перемахнул узорные, с барельефами и фигурками ангелов, перила, и прыгнул вниз, нацеливаясь на относительно свободное пространство у одной из титанических колон.
Полет был недолгим, но глаза и мозг успели зафиксировать все необходимые детали: дознаватель Ранник отстала, капитан Шарр прорубался сквозь полчища генокрадов к сцепившимся патриарху и Древнему Итако. Красные Братья и ревущий Каху медленно двигались к ним с другой стороны. Нуритона, Варатак, Дортор и Соха с волкитной пушкой, как и всегда действовали умело и эффективно. Чемпион Танэ кровавым смерчем крутился вокруг ротного знамени и Нико. Погибших братьев было много, но как обычно и бывает, первыми жизни отдавали новички, ветераны держались дольше, убить их было куда сложнее.
В камне моего посоха полыхнуло синее пламя, я приземлился на пол, окутывая себя защитным полем. Колени и тазобедренные суставы протестующе хрустнули, на гравикомпенсаторы успешно взяли на себя часть импульса. Шлем вывел на левый глаз тактическую информацию: биологические показатели были в норме, давление и пульс немного повышены, уровень адреналина соответствовал условиям боя, а все детали схематического изображения доспеха мигали успокаивающим зеленым цветом.
Используя телекинез, я подхватил мраморную скамью и запустил её в скопление культистов. Со вскинутого посоха ударил слепящий врагов свет, который заставил часть тварей сбиться и зарычать от боли.
Даже не читая мысли капитана Шарру, я отчетливо понимал общий план и ту часть, которая касалась убийства патриарха. Именно на нем держался культ, он одновременно был его мозгом, сердцем и корнем. Уничтожить его — и дело сделано если и не полностью, то наполовину. Проблема заключалась в том, что патриарх обладал уникальными способностями и схватка с ним не выглядела рядовым действием. К тому же, свита защищала его всеми силами и была готова отдать за него свои жизни. Но сейчас патриарх не удержался и вылез из своего глубокого логова. План Бейла Шарру сработал.
Выпустив пучок молний и испепелив ближайших тварей, я позволил себе отвлечься на секунду и внимательно зафиксировать детали боя. Патриарх запрыгнул на плечи Итако, пробороздив металл невообразимо мощными когтями. Они полосовали Древнего, отрывая целые куски пластали и керамита, но дотянуться до того, кто был заключен внутри бронированного саркофага было не так-то легко. Странствующий Предок ревел от ярости, грузно перетаптывался и пытался сбить с себя тварь. Невероятно подвижный, словно ртуть, патриарх ловко уходил от соприкосновения с буром и боевой клешней, а прометий для огнемета, судя по всему, у дредноута закончился или же ксенос перебил стальные шланги подачи горючего. Когти раз за разом били в плечи, спину и грудь дредноута, и Итако проигрывал эту схватку.
Шарру и Красные Братья видели тяжелое положение Древнего и рвались ему на помощь, но на них навалилось столько культистов и генокрадов, что прямо сейчас они были озабочены собственной выживаемостью. Они не успевали, и я понял, что Древнему необходима помощь.
Собравшись, я ухватил внушительный осколок колонны и медленно, преодолевая невероятную массу мрамора, запустил им в патриарха. Братья так же пытались помочь Странствующему Предку, пытаясь болтами сбить тварь, но их выстрелы не причиняли ей особого ущерба, бессильно ударяясь в пси-щит. Король генокульта защитил себя с помощью поля, и пока в его разуме хватало энергии, щит продолжал держаться.
Кусок колонны так же ударил в пси-щит, но сила и масса были таковы, что он прогнулся и патриарха едва не унесло в сторону. И все же я добился своего — главный враг отвлекся, его черные глаза оценивающе скользнули по моей фигуре.
Выхватив болтер, я разрядил треть магазина в ближайших тварей, расчищая пространство вокруг себя, попутно задействовав часть псайкерских умений, включая свет и молнии. Сошедшая с моих рук стена огня разом сожгла три десятка генокрадов и культистов. Наконец-то появившаяся Ранник решила остаться на том самом балконе, с которого я ранее спрыгнул. Она сразу же бросила в скопление врагов гранаты, после чего взялась за дробовик и принялась уничтожать ближайших, перемещающихся по стенам, ксеносов. Действовала она грамотно — для неё лучше оставаться на балконе и не спускаться вниз, где пользы от оперативника Ордо немного.
И в этот момент патриарх понял, что ситуация изменилась, настало время пересмотреть приоритеты. Во мне он разглядел угрозу, с которой следовало разобраться в первую очередь.
Одним стремительным рывком он перескочил с Итако метров на десять в сторону и двумя когтями ударил Красного Брата Родри. Тот вел огонь из штурмовой пушки, неожиданное нападение огромной твари не свалило его на пол, но заставило развернуться. Продолжающая испускать снаряды пушка описала дугу, град прошелся как по своим, так и по генокрадам. В самой верхней точки движения она уставилась на балкон с дознавателем.
Родри успел дернуть рукой и прекратить огонь… Почти успел. Вместо того, чтобы умопомрачительным стальным шквалом располосовать женщину на куски, штурмовая пушка разнесла в щепки сам балкон. Кажется, один или два выстрела поразил ее, но большая часть залпа пришлась в камень. Пол под Ранник провалился. Дознаватель начала падать, успев отбросить дробовик, развернуться в воздухе и каким-то непостижимым образом схватиться за оставшиеся неповрежденными части конструкции. Куски камня и «Вокс Леги» полетели вниз, ноги дознавателя описали дугу, ударились о выступ, руки дернулись и соскользнули, и она рухнула следом. Падение с тридцати метров пережить Ранник шансов не имела, и я выбросил посох, пытаясь подхватить ее телекинезом. Будь у меня время, с дознавателем ничего бы не случилось, а так я лишь смягчил её падение.
Всему виной был патриарх! Еще раз полоснув Родри, он прыгнул на ближайшую стену, а с нее — прямо на меня. Удивительно, что столь внушительная тварь обладала такой грацией. Краем сознания все еще пытаясь удержать дознавателя, я развернулся к ксеносу, вновь активируя варп-скорость, медлить больше было нельзя.
Время практически остановилось, мне казалось, что я преодолеваю сопротивление водного потока и с каждым моим шагом оно все возрастало и возрастало. Но я был Кархародон Астра и в воде мы чувствовали себя в своей стихии. Да и процесс этот был мне знаком, хотя я впервые прорвался на такие глубины.
Сознание убеждало меня, что я обрел нечеловеческую скорость, зрение фиксировало, что так и есть. Наблюдая за фигурами сражающихся, становилось ясно, что по сравнению со мной они практически неподвижны. Они бились в своем обычном режиме, но мои движения казались им чем-то нереально стремительным, размытым пятном, за которым глаз не успевал зацепиться.
А еще я знал, что долго так держаться не смогу, не позволят резервы организма и псайкерские силы. Я и так подошел к краю.
