быстрый бег» они «очень ценились на рынках Багдада и Персии» (91).
Эмир Мухаммад ибн Рашид умер в 1897 г. Оставил по себе память как о правителе справедливом, щедром и очень гостеприимном.
Мухаммад ибн Рашид, рассказывает Чарльз Даути, владел сорока тысячами верблюдов; тремястами чистокровными кобылами и ста жеребцами; «бесчисленным количеством» крупного рогатого скота и богатыми земельными угодьями. Хранилище его дворца ломилось от золота, серебра и драгоценных камней.
Джабаль Шаммар — это земля потомков Кедара, одного из 12 сыновей Исмаила, прародителя 60 племен Северной Аравии. Описывая становища кочевников, виденные им в тех местах, Ч. Даути, сообщает, что если бедуинов на момент обустройства становища насчитывалось мало, то шатры разбивали кругом. Если же много, — то ставили рядами. Шатер шейха — всегда впереди. Притом только с той стороны, откуда, как полагали бедуины, вероятнее всего мог прибыть гость или появиться враг.
Шатры бедуинов, замечает Ч. Даути, — исключительно черного цвета; у каждой семьи — по шатру. Если устанавливали рядом еще один, это означало, что глава семейства обзавелся очередной женой; и все его женщины вместе с малолетними детьми перебрались жить на время «медового месяца» во второй шатер.
Семейные обычаи у бедуинов Аравии, повествует Ч. Даути, — строгие, не в пример горожанам. Разводы среди кочевников не в чести. Семьи распадаются только в том случае, если жена не может родить ребенка, или же рожает одних девочек.
Племена постоянно враждуют друг с другом — за колодцы с водой и пастбища. Закон «кровной мести» чтится свято (92).
Интересные заметки о Джабаль Шаммаре времен правления эмира Мухаммада ибн Рашида оставил барон Эдвард Нольде, прибалтийский немец, офицер, состоявший на русской службе, потом — «податной инспектор в Витебской губернии». В январе 1892 г. он прибыл в Аравию. Цель предпринятой им поездки в земли «Острова арабов» заключалась в том, чтобы побывать в Хайле и лично познакомиться с эмиром Мухаммадом ибн Рашидом, личностью самобытной и яркой. Высоко, к слову, отзывался о человеке этом, «создавшем в неспокойной Северной Аравии оазис мира и безопасности», и Дэвид Хогарт, соратник легендарного Лоуренса Аравийского (93). Дэвид Хогарт называл барона Э. Нольде «отчаянным солдатом удачи». И был прав. Барон в одиночку пересек Нефуд и постучал в ворота форта Хайан, что в самом «сердце» великой аравийской пустыни, буквально повергнув в шок его обитателей (94). Дело в том, что наместник эмира Хаиля следил оттуда за поведением племен-данников, гонявших весной на выпас в оазисы тамошние стада свои. Иноземцев, да еще европейцев, там сроду никто не видел.
В своих зарисовках, посвященных жизни и быту бедуинов Хаиля, барон упомянул и об их суеверии. Прибыв в Хаиль, рассказывает Эдвард Нольде, он встретил со стороны населения не просто прохладный, а открыто враждебный прием. И все потому, как выяснилось впоследствии, что появился он, чужеземец-иноверец, в городе в один из так называемых несчастливых дней недели, что считалось плохим предзнаменованием. Управлял тогда Хаилем шейх Хамуд, двоюродный брат тогдашнего неджского эмира Мухаммада ибн Рашида. И в тот же день он прислал представителю «далекой Белой страны народа руссов» фотографию одного зарезанного в Неджде французского путешественника, как бы давая понять, что, случись в городе какое-либо несчастье, как это имело место быть во время пребывания в Хайле бедолаги-француза, то и его ожидает та же участь. К счастью для барона Нольде, на следующий день после его приезда в Хаиль пошел дождь, длившийся к тому же 36 часов кряду. И у шейха Хамуда прошел кашель (вероятно, вследствие перемены погоды), мучивший его в течение нескольких месяцев. Кроме того, гонец доставил в Хаиль весть о победе, одержанной эмиром Мухаммадом ибн Рашидом над племенами бану ‘атайба и ал-мутайр. Оказалось, что племена эти, опрокинутые Ибн Рашидом, «дрогнули, распались и пустились в бегство» как раз в то самое время, когда наш соотечественник въезжал в город. Случайное совадение по времени всего этого с прибытием в Хаиль иноверца заставило хаильцев по-новому взглянуть на «пришлого москопа [москвича]». На него стали смотреть уже как на человека, приносящего не зло, а добро. И настороженное дотоле отношение к нему горожан сразу же изменилось (95).
Арабы Аравии, вспоминали путешественники, искренне верили в то, что существуют дни «счастливые» и «несчастливые». Были абсолютно убеждены в том, что «счастливые» и «несчастливые» дни сопровождают человека в течение всей его жизни. Так, четверг и пятница (особенно последняя пятница каждого месяца) считались у них днями «счастливыми», а вот среда, воскресенье и суббота — «несчастливыми». Среду, приходившуюся на последний день месяца, они вообще именовали «днем наихудшим». Из хадисов (рассказах о Пророке Мухаммаде) следует, что даже Он, когда наступала среда, будто бы говаривал, сиживая со своими соратниками, что «ищет помощи у Аллаха от зловредного дня, среды». Когда болел, то просил знахарей ставить банки на тело в «нечетные часы», приговаривая, что целебная сила больше проявляется в «нечетное время».
Коренные арабы Аравии, отмечал в своих информационно-справочных материалах известный российский дипломат-востоковед Александр Алексеевич Адамов, очень суеверны. «Они верят в дурную встречу, в злополучные дни и в дурной глаз». Так, «встреча в пустыне со змеей, лисицей и антилопой считается у бедуинов хорошим предзнаменованием, а с зайцем — плохим». Вторник и воскресенье у них — «дни тяжелые», а четверг и суббота — «благоприятные», особенно для каких-либо начинаний (96).
Согласно древнему поверью арабов Аравии, все еще бытующему среди кочевников, в каждом лунном месяце есть семь «злополучных дней». День пятый, к примеру, когда Аллах изгнал Адама и Хавву (Еву) из Рая. В такие дни, по их разумению, человеку надлежит быть предельно осторожным и осмотрительным, дабы не попасть в «сети неприятностей», с которыми выходит поохотиться на людей Иблис (дьявол) вместе со своими ратниками, злыми джиннами.
Предания аравийцев повествуют, что Иблиса и джиннов Аллах «явил на свет» раньше людей. Иблис, строящий козни людям, был, дескать, прежде ангелом, «из огня рукою Аллаха сотворенный». Но за то, что не захотел он подчиниться человеку, Адаму, созданному Господом из глины, Аллах и изгнал его из Рая, отправил на землю. Иблис озлобился и стал мстить людям: сбивать их с пути, угодного Аллаху, и вымещать на них, таким образом, свои обиды и злобу.
Будучи в Хайле, барон Нольде познакомился и подружился с семейно-родовым кланом Рашидитов, главенствовавшим тогда и в Джабаль Шаммаре, и во всем Неджде. Получил возможность побывать в разных уголках мало известного в то время европейцам Неджда, и вынести из этой поездки богатые сведения об обычаях и традициях племен Неджда. Неизгладимое впечатление произвели на барона Нольде конюшни эмира
