Книга Дилемма - Бернадетт Энн Пэрис

– ТЫ КАК, НИЧЕГО?

Я поднимаю взгляд. На меня смотрит Джош, сверху вниз. Его глаза кажутся в полумраке почти черными.

– Прости, я тут задумалась. Унеслась мыслями далеко-далеко.

– Туда, где Марни, – заключает он.

Я принужденно смеюсь:

– Нет, я не про Марни думаю. Я думаю про твоего папу.

– С ним все в порядке, правда ведь?

– Да, но я думаю, что он будет только рад, когда этот праздник кончится.

– Ты ему классный подарок сделала. Заказала эту поездку во Францию…

– Он ее заслужил. Я бы заказала на подольше, но я знаю, что он будет беспокоиться – он не хочет брать долгий отпуск. – Я смотрю на него благодарным взглядом (по крайней мере, мне так кажется) и добавляю: – Спасибо за этот ролик с Марни. Это было так мило.

– Надеюсь, это хоть немного компенсировало ее отсутствие?

– Еще бы.

Он кивает в сторону террасы:

– Короче, у меня теперь, похоже, имеется еще одна бабушка?

Я снова смотрю на него, сраженная этой фразой.

– Прости, Джош. Надо мне было самой тебе сказать, что она вдруг объявилась.

– А меня она не хотела увидеть? – В голосе его слышится обида.

– Хотела. Но она не могла остаться надолго, потому что ее ждали. И это даже хорошо – для нас обеих эта встреча была… как-то чересчур. Но она завтра днем вернется, то есть уже сегодня. Чтобы с тобой увидеться до того, как ты уедешь.

– Супер. – Он слегка сгибает ноги в коленях, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – Мне очень жаль… ну, насчет твоего отца… Нельсон сказал, он умер.

– Да, но меня это не особенно волнует. Он был не очень-то хороший человек. И мама смогла сюда прийти только потому, что его больше нет. Так что, сам видишь, нет худа без добра.

Тут я замечаю проблеск света, и до нас доносится коллективный вздох восхищения.

– Вот это красота! – ахает Кирин, хлопая в ладоши, когда два кейтера вносят гигантский торт, освещенный сорока свечами. Собственно говоря, это даже три торта, поставленные по размеру один на другой.

– Шоколадный, ванильный и кофейный, твой любимый, – объясняет Джош. И берет меня за руку. – Пойдем, ма, ты должна задуть свечи.

И он тащит меня к столу.

– А где папа? – спрашиваю я Джоша сквозь шум одобрительных возгласов.

– Наверное, где-то в доме. Хочешь, я его найду?

– Нет-нет, все нормально, пусть отдохнет. – Я стараюсь подавить разочарование: почему он не рядом со мной? Надеюсь, он услышит, как все горланят «С днем рожденья», потому что они это делают довольно громко, и вылезет оттуда, где он сейчас прячется. Я стою, слушая пение, и сердце мое переполняют эмоции. И тут, словно чтобы сделать этот момент еще более совершенным, появляется Адам, проталкивается сквозь собравшуюся толпу, успевает пропеть вместе со всеми последнюю строчку и становится рядом со мной, и стоит возле меня, пока я задуваю свечки на своем именинном торте.

Все снова разражаются аплодисментами, потому что мне удается проделать это одним долгим выдохом. А когда рукоплескания смолкают, он заключает меня в объятия.

– Я тебя люблю, – негромко произносит он, вызвав в толпе поощрительные восклицания и одобрительный свист. – Всегда любил и всегда буду.

– Спасибо. – Выступившие у меня на глазах слезы все-таки полились, я не могу их сдержать. – Спасибо за то, что ты сделал этот день лучшим в моей жизни. Что ты всегда рядом со мной. Что ты делаешь все, что в твоих силах, лишь бы я была счастлива. Мне так повезло, что ты у меня есть.

– Не разлюби меня.

– Я всегда буду тебя любить, – обещаю я. – Вечно.

Но где-то в глубине его взгляда, где-то под его улыбкой мне видится ужасное сомнение. И я хочу спросить у него, почему он вообще подумал, что я когда-нибудь перестану его любить.

– Теперь тебе надо разрезать торт, ма, – говорит Джош, разрушая очарование этой минуты.

Адам еще раз целует меня:

– Ну, предоставлю тебя твоей участи. А то у Нельсона такой вид, словно его надо срочно спасти от Роба.

Нашу дочь тоже надо от него спасти, с горечью думаю я.

Джош протягивает мне нож. Нарезая торт, я понимаю: если бы я каким-то чудом спасла Марни от Роба, это, быть может, позволило бы избежать полного разрыва множества дружеских и семейных связей и отношений. Если я заставлю ее очнуться и увидеть все как есть, если она разорвет отношения с Робом, никому вообще не понадобится знать об этом романе и все мы сможем жить как раньше. Ну, не совсем как раньше. Понятно, что наша жизнь уже никогда не будет прежней. Между мной, Марни и Робом всегда будет эта жуткая тайна. И мне придется соблюдать видимость вежливости по отношению к Робу, чтобы никто не догадался, как сильно я его презираю. Это будет невероятно трудно, а может, и вообще невозможно. Но еще хуже то, что я больше никогда не смогу смотреть на Марни так, как прежде. И это, конечно, надрывает мне сердце.

Поймав мой взгляд, Джесс слегка машет мне рукой. Роб стоит рядом с ней, обняв ее за талию, и мне так хочется подбежать к ней, попросить ее: «Не надо меня ненавидеть». А она меня обязательно возненавидит, когда узнает про его роман с Марни. Она невольно обвинит в этом Марни, потому что Роб сплетет ей сказочку, которая выставит его невинной овечкой. Он попытается убедить Джесс, что во всем виновата Марни. Будет лгать Джесс, как лгал ей все это время. Наврет ей, что это Марни его соблазнила, что он проявил минутную слабость, что, когда она уехала в Гонконг, он считал, что между ними все кончено, только вот Марни никак не хотела его отпускать и все умоляла, чтобы он приехал ее навестить. И Джесс, надеясь спасти свой брак, решит поверить Робу. Вот почему я никогда не расскажу ей про неродившегося ребенка – вне зависимости от того, какие еще подробности она узнает. Я никогда не скажу ей, что Марни забеременела и Роб просил ее сделать аборт. Это будет слишком тяжелый удар для Джесс.

Хотя даже себе я боюсь в этом признаться, но больше всего меня пугает одно: что, если Роб действительно намерен уйти от Джесс и Марни возвращается домой пораньше, чтобы поддержать его в это трудное время? И они будут проделывать все это не втайне, а открыто. Они будут демонстрировать свои отношения всем и каждому, их роман перестанет быть потаенным. Если так и будет, это станет самым страшным оскорблением из всех. И как мы с Адамом отнесемся к тому, что они, так сказать, пара? Сможем ли мы выносить их присутствие рядом? Смотреть, как Роб целует и обнимает нашу дочь? Но если иначе мы вообще не сможем видеться с Марни, какой у нас выбор? Хотя это уничтожит все шансы на спасение моей дружбы с Джесс.

Я с горечью думаю: для всех нас существует лишь один способ избежать того, что должно случиться. Мы этого избежим, если Роба поразит гром небесный. Точнее, молния. А это вряд ли произойдет.