Приходил накрохотную полянку, садился среди дубов насамом ее краю, ибольше ниочем недумал. Вте моменты дышал ижил ясам. Акогда засыпал, тонеизменно чувствовал, какогромное существо, высотой сверхушки вековых сосен, склонялось надо мной. Ина душе становилось тепло ихорошо. Такявыдержал еще шестьлет.
И, конечно, нина день незабывал ее. Чернющие бездонные глаза смотрели прямо вмое нутро, стоило намгновение прикрыть собственные. Такине знаю, зачем япомнил– зачем позабыл улыбку матери, теплые объятия отца, нопомнил ведьму, виденною мною лишьраз…
Авмой шестнадцатый день рождения она приснилась мне. Извсех мертвецов, которые грузной вереницей тащились замной половину жизни, именно она неотпускала. Ине отпускаля.
Втом сне явновь был наизлюбленной поляне влесу. Моелицо грели теплые лучи весеннего солнца, вокруг распускались цветы, прежде нигде мною невиденные, иисточали бешеный аромат, круживший голову.
Она вышла излеса, такаяже прекрасная, каквтот день, когда видел ее впервые. Наэтот раз наней было белое легкое платье, шелестящее наневидимом ветерке иедва прикрывавшее колени. Длинные черные волосы волнами спускались наплечи иобрамляли совсем юное лицо. Вдетстве яне мог заметить, насколько ведьма была молода. Асейчас она ласково улыбалась ибыла едвали старше меня самого.
–Здравствуй,– сказала она нежно, замирая рядом.
Я поднял голову иулыбнулся вответ, будто всю жизнь ждал именно этого момента. Будто сны могут быть реальными. Молчал какдурень иулыбался.
Казалось, чтомои воспоминания ивподметки негодились ей настоящей. Рядом сомной застыло волшебное создание изсказки. Весьмир вокруг нее преображался, даже ясам хотел вдруг стать лучше, чемсебе казался.
Лишь одно омрачило втом сне нашу встречу– язнал, чтоэта сказка давно мертва.
–Какзовут тебя, смелый мальчишка?– Ееголос был теплым ручейком посреди холодной стужи моих тогдашних дней.
–Почему смелый?– вдруг спросиля.
–Тынеиспугался подойти кведьме.
–Ведьм несуществует,– воткакую глупость тогда сказал.
ВАкадемии нас учили сражаться, учили истории иполитике– всему, чтомогло пригодиться заее стенами, кудабы жизнь нас низанесла. Учили выживать, каждый день гоняли потропе испытаний, утыканной лезвиями иострыми кольями. Учили, каквычислить оборотня, какне попасться назов русалки, какупокоить упыря,– но, поправде говоря, всяэта нечисть уже становилась мифом. Насучили скорее попривычке, ведь именно ради нее когда-то исоздали подобные Академии. Должно быть, охотники хорошо справлялись сработой, иее закономерно становилось все меньше. Истории одомовых, укравших ложку, илиолеших, заблудивших путника влесу, воспринимались все чаще шуткой, смешной иневозможной.
Нодаже там никто иникогда неговорил оведьмах. Одинраз янабрался смелости испросил оних Фридриха, аон отвел меня всторонку идолго объяснял, чтоэто байки. Нетведьм, несуществует магия, небыло клубящейся тьмы подкапюшонами охотников, пришедших вмою деревню. Говорил, чтоявзрослый парень ибыть невежественной деревенщиной мне уже непо статусу, араспускать суеверия своими вопросами– темболее, заэто ирозги можно схлопотать.
–Акто ятогда?– Онасела рядом, неспуская сменя своих бездонных черных глаз, глядя вкоторые ябыл готов поверить вовсе что угодно.
–Моевидение, прекрасныйсон.
Вответ она расхохоталась. Мненамгновение стало жутко отэтого смеха, пробравшего досамого нутра ледяным холодком.
–Ах, видение? Тоесть яне существую?!
Она воздела руки кнебу, иего тутже заволокли тяжелые, грозовые тучи. Вдали сверкнуло, гром почти оглушил. Снеба стеной полился такой сильный дождь, чтодаже кроны, полные листьев, несмогли его удержать. Ямгновенно вымок донитки.
–Давай поговорим овидениях, если ты рискнешь комне вернуться,– улыбаясь, сказала она ивдруг крикнула:– Проснись!
–Нокак яверн…
Я распахнул глаза всвоей кровати. Мокрый донитки, какбудто только что стоял подпроливным дождем. Заокнами громыхало, итяжелые капли молотили поставням. Нокрыша надо мной непрохудилась, икровать была совершенно суха. Вокруг все спали какни вчем небывало.
Переоделся всухое, пока никто невидел, итутже попытался уснуть снова. Рискнуть вернуться? Даочем тут думать! Конечно хотел! Яивдетстве никогда ее небоялся, странно былобы испугаться теперь. Ябыл крайне заинтригован. Бытьможет, стоилобы сказать «околдован», новту ночь ятак несчитал.
Ксожалению, сонбольше нешел. Япромучился досамого рассвета ивстал назанятия совершенно разбитый. Чужие слова больше нехотели помещаться вмоей голове, друзья начали сторониться дикого взгляда, ана практиках япропустил пару весомых ударов вгрудь, чего сомной неслучалось уже очень давно. Закончил тот день влазарете, провалившись взабытье.
Всю ночь меня преследовал запах роз споляны, астоило сомкнуть веки, казалось, будто чья-то невесомая рука бережно опускается наголову. Ятутже их распахивал, норядом никого небыло. Илишь один раз, впредрассветных сумерках, когда меня навестила лекарка, онаиспуганно вздрогнула умоей кровати. Свеча заколыхалась вее руках ичуть непотухла, аженщина начала тихо молиться.
–Чтослучилось?– слабо спросиля.
–Всехорошо, спи, спи. Теньвуглу почудилась.
Илишь натретью ночь, когда я,перебинтованный иосвобожденный оттропы испытаний нацелую неделю, вновь лежал всвоей кровати, восне мне привиделась таполяна.
Наней по-прежнему цвели розы, и,вопреки всему, ясудовольствием вдыхал их аромат. Онипрекрасно пахнут вте моменты, когда сними немешается запах скорби игнили. Понаитию ясорвал одну, ярко красную, изацепил заворот своей рубахи.
Ноничего непроисходило, ведьма непоявлялась. Яобошел всю поляну, нерискуя забредать влес далеко,– нигде небыло иследа. Весьпрошлый сон показался глупой иллюзией, игрой воображения. Ястолько лет мечтал омертвой ведьме, совершенно неудивительно, чтоона мне приснилась. Выдал желаемое задействительное, агроза имокрая одежда тоже были частьюсна.
Ивтот момент, когда ясовсем отчаялся, селнатраву иуронил голову наруки, появиласьона. Просто извоздуха соткалась прямо напротив меня.
–Рискнул всеже.– Ведьма улыбнулась. Ияопять улыбнулся вответ, задирая голову вверх. Дажевсвои шестнадцать уже был ее выше, нопочему-то чаще всего смотреть снизу вверх приходилосьмне.
–Если невидение, токтоты?
–Верена,– просто ответилаона, исолнечные лучи упали вее волосы, заиграв тысячью искр.
–Верена…– какзавороженный повторил иподнялся. Хотел протянуть руку икоснуться ее локона, упавшего налицо, чтобы хоть восне ощутить, какова наощупь мечта. Именно мечта, иникак иначе,– этояпонял только сейчас. Чтотомило меня все эти годы, почему так ине забыл ее. Норуку отдернул.
–Небоишься,– шире улыбнулась она исама сделала шаг навстречу. Застыла так близко, чтоячувствовал ее дыхание насвоей груди.
–Никогда небоялся. Тыоколдовала меня, Верена?
